Зимняя жена
Шрифт:
Волки лживы. Но Аки был честен, говоря, что заботится о своей Стае. Он шел впереди всех, он бросился на защиту волчицы. Стоит ли спешить осудить его за то, что ему важно лишь собственное волчье племя?
А что же Курх? Что скрывает его отстраненный взгляд и холодность, сменяющая интерес и заботу? Я не знала ответа.
— Сирим, — Курх посмотрел мне в глаза, — я хочу, чтобы Аки никогда здесь больше не появлялся. Увы, ни люди ни духи не в силах помешать Волчьему Пастырю ходить между мирами. Но я обеспечу охрану. И Кут с этого дня останется при тебе. Обещаю,
— Обещаю. Прости меня, Курх.
Извиняясь и благодаря, я на мгновение прикоснулась к холодной коже руки, которой он растирал мне спину. Курх горько улыбнулся каким-то своим мыслям.
— Отдыхай. Мазь скоро подействует. Но постарайся спать на боку. И еще: вряд ли тебе стоит сегодня лежать на спине.
Я поняла намёк.
*
Мы примерили на себя новые роли. Курх — сурового воина, я — боевой подруги и жены, ожидающей супруга из похода. Курх научил меня готовить заживляющую мазь из мха и засушенных листьев и покорно позволял смазывать укусы, хотя вряд ли дух сильно нуждался в лечении. Но для меня это значило многое: я чувствовала себя нужной.
Куту тоже была отведена важная роль моего личного охранника, и малыш, пока все еще восстанавливавшийся после травм, полученных в ущелье, тенью следовал за мной везде, куда бы я ни пошла. Мне была приятна его компания, и вдвойне отрадно было видеть, как Курх хвалит песца и в шутку расспрашивает его, что происходило днем в его отсутствие. Курх, как и обещал, отрядил охранников, зверей и духов, и их силуэты я временами различала в тумане — но не более. Ни один из них мне не показывался.
По вечерам, пока я обрабатывала его раны, Курх рассказывал о волках. Где были новые нападения, есть ли пострадавшие среди людей. Я с замиранием сердца ловила каждое упоминание о соплеменниках или соседях. Но к счастью мой род пока мало интересовал волков, поскольку поселение располагалось у побережья в окружении равнин и пустынных предгорий, а волки предпочитали не покидать леса.
Курх был со мной почти каждую ночь, но по его напряжённому телу и суровому отстраненному лицу казалось, что и в постели он дает бой невидимым врагам. Скупо, без лишних движений, он входил в меня, словно нанося удар за ударом. А после, оставаясь сверху, смотрел на меня с лёгкой улыбкой. Его настрой невольно предался и мне, и хотя иногда мне хотелось прикоснуться к мужу, я тоже лишь сдержанно улыбалась в ответ.
Про Аки мы практически не говорили. С тех пор, как я встретилась с ним в ущелье, он больше не объявлялся ни среди волков, ни на пороге дома. Сказать по правде, я была этому рада. Видеть его мне совершенно не хотелось.
Пусть даже я чувствовала, что это неизбежно произойдет.
Так и случилось. Я была во дворе, собирая поленья для растопки печи, когда над ухом раздался тихий вкрадчивый полушепот:
— Здравствуй, маленькая жена.
Я взвизгнула, поленья вылетели из рук. Аки с истинно звериной грацией нагнулся, чтобы собрать рассыпавшиеся чурбаны.
Кут метнулся к духу, обвил руку, впился зубами и когтями. Я опрометью бросилась к дому. Но Аки оказался быстрее. Небрежно отшвырнув песца в сторону, он в три прыжка догнал меня и захлопнул дверь перед самым носом.
— Не приближайся! — я замахнулась единственным поленом, оставшимся в руках. — Зачем ты пришёл? Я была с Курхом в ущелье, я все видела своими глазами!
— Г розная маленькая жена, — насмешливо протянул Аки. Неуловимое движение — и моё оружие перекочевало в его руки. Краем глаза через плечо Аки я увидела белый хвост Кута, бегущего прочь со двора. Я не сомневалась в его храбром сердечке. Малыш, верно, хотел привлечь внимание стражей, скрытых в тумане. И как это дух умудрился проскользнуть мимо них?
— И что же ты собиралась сделать, — спросил Аки, лениво подбрасывая полено в руке. — Огреть меня этой дубинкой и предложить мужу сделать ещё один коврик для дома?
— Что вам нужно? Там, в ущелье, ты напал на людей! Твоя волчица чуть не загрызла меня и Кута!
— Да, и что с того? Для нас вы пища, только и всего. Каждый выживает, как может.
— А как же закон? Ты нарушаешь равновесие! В тяжелые времена нужно идти на уступки и делать все, что возможно, чтобы выжили все, не только волки. И не только люди тоже.
— Равновесие, закон… Знакомые слова, — он нарочито громко втянул носом воздух. — Чувствую, как от них пахнет Ледышкой.
— Мне все равно, — я тянула время. Ну где же Курх, где же обещанные охранники?
Аки наклонился к самому моему уху, вжимая меня в дверь.
— А что если я скажу, что твой Курх знает, что нужно делать, чтобы Долгая Зима кончилась? — его дыхание обожгло шею. — Что если я скажу, что твой Курх способен дать начало… Весне?
Я вздрогнула. Сказанное Аки казалось чем-то нереальным, мифическим.
— Я не верю, — только и смогла вымолвить я.
— Я думал, ты умнее.
— Я думала, ты хочешь помочь, — перед моим внутренним взором стояли испуганные лица пастухов, окруженных волками, и злость на Аки, на то, что слушаю его лживые слова, помимо воли прорвалась наружу.
Волк среагировал мгновенно. Навис надо мной, сжавшейся почти в комок, оскалился — ну точно хищник перед ударом. Я взмолилась всем богам, чтобы рядом объявился хоть кто-нибудь, кто мог мне помочь. Но Аки не бросился. Лишь смотрел на меня тяжелым немигающим взглядом, и лицо его кривилось в гримасе отвращения.
— Ты и твой Ворон, вы стоите друг друга, — сквозь зубы прорычал Аки. — Бесчувственные ледяные изваяния! Что ж, если ты на его стороне, нам не о чем говорить.
И за мгновение до того, как серые тени в далеком тумане сформировались в силуэты бурых медведей и оленей из упряжки Курха, Аки обернулся волком и исчез.
*
Курху хватило одного взгляда на рассыпанные по двору чурбаны и сжавшуюся возле дверей меня, чтобы понять, что здесь произошло. На ходу соскакивая с саней, он подбежал ко мне и обнял, поднимая с дощатого крыльца. Я всхлипнула, прижимаясь к мужу.