Зимняя жена
Шрифт:
Я только вздохнула. Им легко говорить.
— Сирим с трудом выносила и родила своего первого ребёнка, — возразила Айрын. Лита, сидевшая на коленях Гора, завозилась, понимая, что речь идёт о ней. — Как убедиться, что вторые роды пройдут удачно? Мы не можем рисковать и потерять ещё одну Зимнюю жену.
— Значит, будем наблюдать за ней день и ночь, если потребуется, от первой луны до самых родов.
— Как ты себе это представляешь, Рысь? Оставим её здесь, в серединном мире? — скептически выгнула бровь Айрын.
— Да, если потребуется, — отрезала Лелеке. — Я тоже могу
— А что же Курх? — задал вопрос Гор. — Вы забываете, что Зимний дух тоже имеет право голоса, сестры.
— Положение отчаянное, и не Ворону сейчас оспаривать наши решения.
Я слушала Хранительниц, и в душе против воли поднималась волна упрямого гнева. Какое право имели эти женщины распоряжаться мной, Литой и Курхом? Я чувствовала себя как тогда, перед родами Литы, когда Айни и Айрын тоже пытались решить мою дальнейшую судьбу так, словно моё участие в этом было вовсе не обязательно. Но я уже давно не была той маленькой, растерянной, брошенной девчонкой.
— Айрын, Лелеке, — мой голос был тихим, но обе Хранительницы тут же оборвали разговор, синхронно повернув головы в мою сторону. — Я понимаю, вы думаете о благе всех людей, населяющих наш край. Я видела, как тяжело живется тем, кто остается без помощи и защиты. Лита — будущая Хранительница, и я осознаю, что одной ей не справиться, и что мой долг Зимней жены — дать серединному миру как можно больше молодой крови Ворона, детей, способных прожить долгие Зимы и поделиться своей мудростью с теми, кто никогда не видел Весны или Лета.
Я ненадолго замолчала.
— Но превращать нас с Курхом в племенных животных я не позволю. Я хочу большую семью, хочу, чтобы у Литы появились братья и сестры, если боги подарят мне такой шанс. Но не заставляйте меня отказывать вам только потому, что вы ставите мне условия, которые я не могу принять.
— Может, тогда мне стоит обсудить этот вопрос с Вороном? — сощурила глаза Лелеке.
Я подумала о муже, о затаенном страхе, который видела в его глазах, когда нам выпадала редкая возможность разделить момент близости. Даже туман, коварный туман, способный поглотить любого смертного, казалось, пугал его меньше. Это печалило меня, но я не торопила ни себя, ни его. Представить себе, что будет, если Курху начнут выставлять условия, если предложат оставить нас с Литой в серединном мире, разрушая хрупкое счастье, что мне с таким трудом удалось выстроить… немыслимо.
И вовсе не так я представляла свой разговор с Хранителями, не об этом хотела узнать от мудрейших из людей, проживших не одну Зиму.
— Нет, — твердо ответила я. — Ни вам, ни кому-либо еще я не даю разрешения говорить об этом с Курхом. Я должна сделать это сама.
Гор хохотнул, и Лита удивленно взглянула на него, не понимая причины веселья.
— Верно говоришь, Сирим. Всему свой срок. А вы, старые, лучше б поддерживали девочку, чем Ворону вставлять палки в колеса.
Я благодарно улыбнулась Гору. Лелеке скривила губы.
— Никто не будет неволить тебя, девочка. Но помни, каким бы долгим тебе ни казалось Лето, оно проходит. И наступает Осень, а за ней и Зима. Сколько лун пройдет, прежде чем мы отыщем новую Зимнюю жену, которая продолжит то, что не успеешь сделать ты?
Вот теперь я, наконец, могла сказать то, что волновало меня более всего. То, ради чего я собрала здесь Хранителей, еще помнящих луны, проведенные в верхнем мире, помнящих своих матерей и иного, более молодого Курха, если так вообще можно было сказать о бессмертном духе-Вороне. Я глубоко вдохнула и сказала как можно четче, чтобы ни одно слово не было пропущено:
— Курх и я ищем способ, что позволит мне остаться в верхнем мире дольше срока, отпущенного смертной жене. И, кажется, у нас может получиться.
— Что? — изумленно выдохнула Лелеке. Она перевела взгляд на Айрын, словно искала у неё подтверждения моим словам, но Хранительница молчала, лицо её было непроницаемо.
Гор рассмеялся, широко и открыто.
— Умеешь ты удивить, девочка. А я-то, старый, думал, что долго живу на свете и повидал всякое. Но такое!
— Не вижу причин для веселья, — сухо ответила Лелеке. — Ты идёшь против воли богов, Зимняя жена. Это может стоить тебе жизни, которую ты, верно, не ценишь. Равно как и жизни всех нас, ибо вместо того, чтобы выполнять свой долг, тратишь себя на бесполезные мечтанья.
Слова Лелеке вызвали новую волну негодования. Я посмотрела на нее, с трудом скрывая неприязнь, и старая женщина не отвела взгляда, уверенная в своей правоте. В отличие от Гора и Айрын, Лелеке не вызывала у меня расположения и доверия. Но как бы ни была неприятна мне старая Хранительница, я не хотела открытого конфликта. Мне нужны были сведения о Зимних жёнах, и это стоило капельки терпения.
— Курх считает, что это возможно, — как можно более мягко сказала я в ответ.
— О, так это его идея? Тогда мне все ясно, не трать слов на бесполезные объяснения, девочка. В последние Зимы Ворон достаточно успешно сводит своих жен в могилу. Этот способ не лучше и не хуже прочих.
— Ворон изменился, Лелеке, — неожиданно возразила Айрын. — Даже я не могу этого не признавать. Ты сама видела нынешнюю Весну, а Лето сейчас одно из самых теплых и изобильных на моей памяти. Такого не было уже очень-очень давно. И я мечтаю, чтобы так оно и оставалось. Если для этого Сирим нужна наша помощь, я готова сделать все, что она попросит. Я не стану торопить их с детьми, если так нужно. И расскажу все, что слышала от матери про туман между мирами, если именно ради этого Зимняя жена собрала нас здесь.
Я благодарно улыбнулась Айрын. Хранительница повернулась ко мне и сказала вполголоса:
— Я видела вас у моего дома тогда, когда он привез ко мне тебя и Литу. Мне кажется, ты что-то переменила в нем, Сирим, и эти перемены к лучшему. Хотелось бы мне, чтобы он так же относился ко мне и братьям… ну да дело прошлое. Я действительно рада за вас и готова помочь тебе.
Хранительница Рысей неодобрительно сжала губы.
— Вряд ли ты найдешь в тумане то, что ищешь, девочка, — она покачала головой. — Но если я должна рассказать то, что знаю, то слушай. Моя мать погибла в тумане. Просто однажды ушла и не вернулась. Я тогда была ещё совсем девчонкой.