Зимняя жена
Шрифт:
Медведицей, способной приручить даже опаснейшего бера, никогда больше не сможет посетить. — Кто-то так и не может с этим смириться, а некоторые живут недостаточно долго, чтобы понять. А уж в последние Зимы, — она не закончила, махнув рукой. — Поэтому, Сирим, так важно, чтобы ты прошла весь путь до конца.
Несложно было догадаться, кого из Зимних жен имела в виду Нита. Кто нарушил непрерывную цепочку, что она уже не смогла собраться обратно.
— Не понимаю, — сказала она, словно бы ни к кому конкретно не обращаясь.
— Как получилось так, что среди нас появилась такая, как Инари?
Я повернулась к Ните, не решаясь задать вопрос. Женщина стояла, спрятав лицо в ладонях. Я осторожно дотронулась до ее спины, пытаясь вернуть ее обратно из глубин наших общих печальных воспоминаний о Зимней жене из рода Рысей, погибшей столь трагически и нелепо. Наконец, Нита подняла голову.
— Страх, недоверие, слабость. Долгие Зимы, женщины, с трудом способные выносить и родить ребенка. Быть может, сами боги способствовали твоему рождению, иначе неизвестно, как долго еще Зимние жены так и растворялись бы в тумане, исчезали в глубинах памяти бессмертной души, не познав мудрости, не вернув в мир гармонию и порядок.
— А что Инари? — спросила я Ниту. — Она тоже здесь, среди Зимних жен?
— Да, конечно, — откликнулась женщина. — Но ты вряд ли сможешь ее увидеть. Она тоже часть твоих воспоминаний, но она не осознает себя таковой, поэтому ты и не в состоянии ее почувствовать.
Мне в чем-то стало жаль своенравную Лисицу, всю свою жизнь стремившуюся к бессмертию, а получившую почти что забвение, оставаясь живой лишь в памяти Курха. Как жаль было и те безмолвные тени, что стояли за спинами старейших жен, окруживших меня посреди сада. Они тоже были частью меня, и я остро ощущала пустоту в том месте, где должны были быть их воспоминания, знания, чувства.
Я обессилено привалилась к стволу ближайшего дерева. Столько всего навалилось за одну ночь!
С ветки над моей головой сорвался ярко-желтый листок и, кружась, опустился на мою раскрытую ладонь. Осень.
— Осень приходит, когда Зимняя жена, что прожила достаточно долгую и счастливую жизнь, осознает неизбежность наступления Зимы, — тихо проговорила Нита. — И я говорю не о том знании, что любое смертное тело рано или поздно должно умереть, нет. Самое важное в Зиме то, что после нее обязательно должна прийти Весна. Это и есть та мудрость, которая доступна лишь немногим из нас. Нужно уйти, чтобы переродиться и запустить новый цикл.
— А как же Курх? — мой голос сорвался. — Как я скажу ему, что отказываюсь оставаться с ним так долго, как только могу? Ему известно о том, что душа Зимней жены бессмертна?
— А разве ему нужно об этом знать? — тут же ответила Нита, и несколько других жен согласно кивнули. — Даже будучи бессмертным духом, Курх-Ворон был и остается обычным мужчиной. Лишь женщины способны постичь мудрость Матери-Земли. Она должна передаваться от одной Зимней жене к другой, и, благодаря тебе, мы вновь сможем восстановить порядок, заповеданный богами.
Зимние жены смотрели на меня чуть снисходительно, словно ожидая, что я устыжусь своих наивных слов. Склоню голову перед теми, кто на много жизней старше и мудрее меня. Но я не могла. Просто не могла, не в этот раз. Они были лишь тенями тех, кто умер многие Зимы назад. Помнили ли они еще, как Курх сжимал их в объятиях, словно хотел навсегда удержать рядом с собой, слышали ли отголоски потаенной боли, когда он рассказывал о своем долге Зимнего духа и погребальных кострах? И говорили ли они вообще с ним когда-нибудь? Понимали ли они, что значило бы для него это знание?
Мне был известен ответ.
Те, кто стояли передо мной, были уверены в своей правоте. В их мире не было долгой череды потерь, женщин, ушедших до срока, сердца, покрытого льдом. Инари-Лисица и жены после нее были просто досадными ошибками, изъянами в устоявшемся миропорядке. Можно отбросить их, забыть — и попробовать еще раз, пока не родится кто-нибудь, способный прожить достаточно долго, чтобы обрести положенную мудрость.
А те, кто действительно мог понять чувства Зимнего духа такими, какими они были сейчас, замерли немыми тенями за спинами окружавших меня женщин, и в темных провалах глаз мне чудилась мольба. Не отступать. Стоять до конца.
— Курх — дух-Ворон, — сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы мои слова были услышаны, поняты. — Он столь же важен для того, чтобы Весна сменилась Летом, а Лето — Осенью, как и Зимние жены. Для чего скрывать от него, что душа его любимой бессмертна, если он мог бы помочь будущим женам легче принять свою сущность? Окружить заботой, позволить любви прорасти и расцвести. Быть может, если каждой из тех, кто пришел вслед за Лисицей, не пришлось бы разбивать ледяную стену, чтоб растопить сердце Зимнего духа, мы бы больше думали о счастье, и никто не уходил бы до срока.
— Если бы среди нас не родилась такая, как Инари, не было бы ни ледяных стен, ни трагических смертей. Ничего не пришлось бы менять, — отрезала Нита. — Ты можешь исправить это, Сирим. Проживи свою жизнь достойно, как и полагается настоящей Зимней жене, а потом помоги следующей девочке, когда придет ее срок.
— А что, если он не придет? — тихо, но твердо спросила я. — Что если Курх просто откажется явиться на зов Хранителей, потому что решит, что с него довольно смертей?
— Уж не возомнила ли ты себя второй Инари, девочка, — зло сощурившись, Нита глядела на меня со смесью презрения и недоверия. — Не вмешивайся в заведенный порядок вещей, Зимняя жена.