Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором
Шрифт:
– Не смущает мое прошлое?
– Оно меня радует. Ни у кого из царисс больше нет и не будет бойца с такими стажем и опытом.
Круто. Об этом я тоже думал, но выговорить вслух… Потому Тома и Тома, что поступает как Тома, а не как Чапа. Такой Томе, которая даже в ситуации стресса оставалась собой, все удавалось, и все сходило с рук. Вот и флаг ей в эти самые руки.
На этот раз пауза затянулась, словно болтавшимся секундам никак не могли перерезать веревку.
– Ты меня удивила. – Грозна говорила ровно и задумчиво. – Я склонилась бы к твоему предложению – идти действительно некуда, а новый отряд набирать долго и опасно. К сожалению, откажусь. Со мной четыре
Юлиан вскинул лицо на Тому:
– У тебя амнистия для троих рыкцарей!
В парне проснулся талант советника. Если и другие таланты пробудятся такими темпами, мне за цариссиным столом не останется места.
Совет правилен тактически, но стратегически неверен. Трех разбойников можно взять войниками по амнистии, их начальницу – войницей как царевну, хоть и возникнут вопросы связанные больше с моралью, чем с законом. Четвертого при желании можно спрятать. Но это опасно. Лучше переправить через гору в долину. Заодно поделимся новостями. Все это замечательно, если забыть о Малике, которому тоже понадобится официальное прикрытие, когда он явится на причал для возвращения в наш мир. Еще одну амнистию неплохо придержать на всякий случай, мало ли. Последняя может пригодиться самой Грозне, если для властей ее прошлое покажется важнее происхождения.
Жаль, нельзя высказаться при всех. Я с тревогой глядел на Тому, которая уже решилась на какие-то действия.
– Мы можем поговорить? – обратилась она в нервно замершую пустоту.
– Выходи одна без оружия, поговорим.
– Рыкцарям верить нельзя! – заволновались бойники. – Они никогда не держат слова!
– Не держат, если им это выгодно, – успокоила Тома, только непонятно, кого: их или себя. Она протянула мне меч и раздвинула бойников руками. – Пустите. Грозне выгодней моя дружба, а не смерть, сейчас ее слову можно верить.
Взгляды торчавших из подземелья голов проводили Тому наружу. Я тоже смотрел, как навстречу из леса вышла неуловимая разбойница. Высокая и поджарая, она на голову превышала Тому ростом и в полтора раза – шириной плеч. Привычное одеяние рыкцаря Грозна не сменила, несмотря на рыскавшие вокруг отряды царберов. И людей не бросила. Честь имела для нее не последнее значение. Да, такими людьми разбрасываться нельзя. Что ни говори, Тома приняла верное решение.
– Здравствуй, знаменитая Грозна Святая. Жаль, встречаемся в таких условиях, когда я на стороне победителей, а ты наоборот. Еще недавно было иначе.
– Приветствую не менее знаменитую цариссу Тому, о которой ходят легенды. Мои подвиги ничто по сравнению с твоими, если верить слухам. Результат этих подвигов свидетельствует о том, кто более достоин похвал и народных восторгов. Ты на вершине, я в опале. Выходит, твои поступки для высших сил оказались нужнее.
Водянистые глаза и прямой нос, походивший на клюв, сурово уставились на юную хозяйку окрестностей. Лицо – в шрамах, светлые волосы забраны в хвост, который спускался на отороченный волчьим мехом ворот. Такой воротник выполнял роль бармицы и, частично, наспинника, ведь шлемов разбойники не признавали. Видавшие виды штаны заправлены в мягкие сапоги, кожаная сбруя облегала рубаху. Несколько бронзовых блях, тоже несущих защитную функцию, соединяли ремни на небольшой высокой груди. С левого бедра свисал узкий меч в красивых ножнах, правое украшал кривой нож, а за плечами торчал гнук в совмещенном с колчаном налучье.
В голове всплыла ее история, из разных рассказов сложившаяся в общую картину. Грозна встала на путь разбоя из-за любви. Путь разбоя? Громко сказано, к этому она пришла позже. Началось с подросткового отрицания догм, которые вдалбливают с детства без обсуждения. Взрослый мир не нравился, и маленькая Грозна, носившая тогда другое, вполне аристократическое имя, сопротивлялась как могла. Характер способствовал. Девчонкой умудрилась влюбиться в сестрата. Или молодой человек еще не был тогда сестратом? Хороший вопрос. Царисса Степания, ее мать, насильно выдала своенравную девицу за трех своих войников. После смерти Степании той же крепкой рукой правила Есения, старшая сестра Грозны. Для Грозны ничего не изменилось – навязанная стандартная семья не устраивала, а в ответ на отказ и побег любимый человек был устранен. Грозна ушла в сестричество, но не нашла утешения. Вернее, утешение храмов еще больше настроило ее против насилия, что именуется устоявшимся порядком.
– Кроме четырех человек, за чью судьбу несешь ответственность, можешь назвать другие причины отказа?
– Твое предложение слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой. И оно опасно для нас обеих. – Держа дистанцию, Грозна говорила с Томой не как с противником или жертвой, а как с равной. Уже хорошо. Такими темпами и до почтения рукой подать. – Моя репутация не вызовет восторгов и любви у тех, кого я раньше грабила или чьих родичей убила.
– Кого волнуют чьи-то восторги? Если врагов не мирить, войны не прекратятся. – Тома храбро глядела в глаза бывалой разбойнице. – Умелая воительница, ты принесешь больше пользы на страже порядка, чем продолжая грабить и убивать. Если кто-то не согласится с таким раскладом, он сам преступник.
– А как же с законом «Я жесток и беспощаден с преступниками, ибо преступивший закон сознательно поставил себя вне общества – общество обязано ответить тем же»?
Серьезный довод.
– Сказано: «Победа – сплав опыта, ума, смекалки, воли и подготовки. Недобор в любой из составляющих – смерть». – Улыбка пробежала по Томиному лицу. – Проявив смекалку, я заставила ум принять нужное решение, и у меня хватит воли, чтоб принять на службу твои опыт и подготовку и отстоять это решение перед любым, кто посмеет оспорить. У меня на службе ты станешь частью семьи. Семейное право гласит: «Не восставай на жизнь ближней своей». А также «Не мсти и не имей злобы на ближних своих». Ты станешь для всех такой ближней. Да постигнет кара разрушителей и да возрадуются созидатели. И да воздастся справедливым. Алле хвала!
– Алле хвала! – механически откликнулась Грозна давно забытой формулой.
Вздрогнув, она передернула плечами и посуровела:
– Все слишком красиво. Так не будет, потому что так не бывает. Тебе известна моя история?
– В общих чертах.
– Я боролась за право жить по собственным законам. Если перейду к тебе, мне вновь придется признать верховенство правил, которые я годами втаптывала в грязь.
Тома быстро оглянулась на нас и продолжила:
– Предлагаю сделку.
Она шагнула вперед. Дальнейшие переговоры велись шепотом, до нас долетал только сам факт разговора, не более. В какой-то момент Грозна кивнула, поднятая рука заставила четырех бойцов опустить гнуки и подойти к разговаривавшим. Бойники вокруг меня заволновались, я успокоил:
– Опасности нет. Наоборот, теперь царисса станет намного сильнее. И все мы тоже.
Глава 3
Совмещенный отряд двигался по видимым лишь Добрику ориентирам. Грозна со своими людьми держалась позади, прикрывая тыл. Наша свита надеялась, что разбойники потихоньку сбегут, но те и не думали. Тома гордо восседала на коне, лицо цвело улыбкой. Я полюбопытствовал, о чем же договорились.