Шрифт:
Шаг первый
Сначала бросилось в глаза кричаще яркое окружение. Костюмы, костюмчики, платьица, брючки-блузки, юбочки… Понятно, торговый комплекс, зал одежды для девочек. Что непонятно – почему так ярко? Скромнее надо бы.
Потом… ну да, женщины, как же без них. Одна в длинном, явно форменном платье продавщицы-консультанта, и рядом с ней стильная жгучая брюнетка формата smoll-short. И обе придирчиво рассматривают девочку между ними. Почти голенькую, между прочим. Из одежды на ней – только штанишки в обтяжечку, опять же кричаще разрисованные малиновыми сердечками по ослепительно
– Блясьво! – не удержалась она.
Не, ну мало того что раздели без стыда и стеснения – а чего, маленькая же, бесправная! – так и нарядили в проститутские штаны! И любуются, дуры.
Женщины удивленно оглянулись, она шевельнулась возмущенно, и голенькая девочка на крохотном подиуме шевельнулась аналогично. Шагнула вперед – и пухлая малышка шагнула тоже. Не сдвигаясь с места.
Голограмма, ошеломленно поняла она. Ее голограмма. Причем хорошо подработанная компьютером, потому что она сама – одетая.
– Заговорила! – ахнула продавщица и манерно прижала ладошки к щекам, типа, ах как она удивлена. – И как заговорила!
– Нет-нет, она у нас не разговаривает, это случайный звук! – с фальшивой улыбкой запротестовала брюнетка. – Мы берем это, оформляйте!
Продавщица с лицемерной улыбочкой покивала, мол, знаем мы такие случайные звуки, проделала молниеносную операцию с картой брюнетки, упаковала позорные штанишки и отошла к другой покупательнице. Брюнетка подхватила пакет, ее за руку и злобно потащила на выход.
На ходу она оглянулась. Голенькая малышка на подиуме оглянулась тоже, подарила удивленный взгляд широко распахнутых темных глаз – и растаяла.
Тогда она обратила внимание на женщину рядом, судя по исполняемым функциям, маму. А ничего такая, на первый взгляд. Молодая, красивая, маленькая ладненькая брюнетка, эмоции так и брызжут при каждой гримаске подвижного личика. Чудо, а не женщина! Только ладошку стиснула так, что больно.
Она остановилась и вырвала руку. Вот, гораздо лучше.
– Ты чего? – поразилась предположительная мама.
– Сама! – категорично заявила она.
Простое слово вогнало женщину в ступор.
– И вправду заговорила! – наконец справилась с эмоциями женщина.
Женщина ей понравилась. Резкая, откровенная, эмоциональная. Обнять бы такую и целовать. Она сжалилась, протянула ей руку, взялась за изящную ладонь и разрешающе кивнула.
Лучше б снова ругнулась – от такого простого жеста мама чуть не упала. Что, ее никогда не водили за ручку, всё сама? Психотип властной женщины? Бедненькая.
Наконец разобрались, успокоились, пошли. И тут противоположная стена торгового центра взорвалась картиной – объемной, блин, объемной картиной! – бойцы в камуфляже заскользили хищно сквозь заросли, и зазвучала негромкая песня:
– Нас не было – мы были, Смеялись, водку пили, И гибли под огнем – Но удержали Родину плечом. Водители, танкисты, Стрелки, парашютисты…Получилось настолько впечатляюще, что она замерла в восхищении, а посетители шли себе мимо и сквозь, не обращая на действие никакого внимания.
– Да что с тобой сегодня? – озабоченно пробормотала мама.
Девочка призадумалась – а действительно, что с ней? Как будто она – и не она вовсе! Маму поведением в ступор вогнала… И почему мир такой незнакомый? Она где вообще? Ау! Понятно, что в торговом комплексе, но… объемные картины – это из другой оперы! И люди вокруг одеты… одеты, это сомнению не подлежит, но… Она снова оценивающе оглядела маму. Серебристые лосины, черный кардиган. На плечиках – какая прелесть! – крохотные серебряные погончики. Лейтенантские, между прочим. Под кардиганом, на первый взгляд – ничего, кроме тела, вон как грудь нахально сверкает. Стильно, подчеркивает стройность… но как-то чуждо. Так могли бы одеваться звезды Голливуда. Или на звездолете. Или гуманоиды. А что, мама вполне тянет, симпатичная такая гуманоидная особь явно женского полу, схватить бы и тискать.
Она закрутила головой, оглядываясь в новом для себя мире, но женщина быстро потащила ее наружу.
Торговый комплекс кончился, на выходе в щеку ударил поток теплого воздуха. Накатил одуряюще вкусный запах свежей выпечки. Она с любопытством огляделась. Террасы в зелени, столики открытых кафе… э, нет, не открытых – над всей площадью ажурные фермы прозрачного купола. И улица вдалеке тоже закрыта сверху. Искусственное освещение в дополнение к сиянию неба. Купола… она – не на Земле?! Хм, притяжение вроде обычное, вон как задницу вниз тянет…
Мама раздраженно дернула ее за руку. Понятно, торопится. Взрослые всегда торопятся. Пока не помрут. Ну и куда спешим, спрашивается?
Она ожидала поездки в… чем-то. Мама же спешит? Посмотреть бы, в чем тут ездят. Такие стильные грудастые красотки должны как минимум усаживаться за руль спортивных авто! Но мама потащила ее по улице пешком, и все вокруг тоже топали пешком, и по тротуарам, и по проезжей части. Куда делись машины?!
Улица тоже цепляла внимание. Узкая. Деревьев нет в принципе, асфальт и сразу белые стены домов. Дома. Вот в чем дело. Дома не стояли отдельными строениями, они тянулись вдоль проезжей (проезжей ли?) части сплошной белой стеной, и с другой стороны улицы тоже. И на них опирались фермы перекрытий. На фермах – прозрачное покрытие, за которым вроде бы небо. Бледно-голубое небо с разводами облаков. Все же – Земля? А почему тогда купола?
Через равные промежутки в стенах чернели арочные своды – проходы во внутренние дворы. У проходов там и тут толклись подростки. Она на ходу заглянула в проход – мужчина в будочке тут же поднял голову и уставился на нее. Ого, охраняется, и видеонаблюдение есть.
Мама лихо завернула, толкнула ее пакетом, дернула за руку и зацокала высокими каблуками под арку. Пришли? Это здорово, а то она уже взопрела. Ворочать такой задницей – нелегкий труд! Как толстухи вообще ходят, а?
При их появлении охранник в будочке встал и – оу, держите меня семеро! – козырнул! И глазами маму проводил. Оп-па! Не, что проводил, понятно: стройные ножки в лосинах, ладная попка словно голая, что б не посмотреть… но не так же! Смотреть надо непроизвольно, выворачивать шею, а он – подобострастно! Мама что – начальница ему?! Или – жена начальника? А тогда почему так позорно, пешком?