Зита. Десять шагов до войны
Шрифт:
– Я его убью, – упрямо повторил брат. – Это он на тебя пацанов натравливал. Он и прикроет.
Она бы все равно не смогла его удержать. Единственное, что смогла сделать – заскочила в комнату Андрея, взяла парочку его метательных ножей, спрятала в рукава и пошла вместе с ним.
Надзирающего ни в будочке, ни во дворе не оказалось. Сбежал. Андрей со злости рубанул пару раз будочку и начал выискивать виноватых. Но тут сразу, откуда ни возьмись, появились взрослые. Тетки тут же подтянулись защищать своих детишек, заорали, что полицию вызовут. И взрослые парни замаячили в сторонке. Пришлось уйти под злорадными и немного испуганными взглядами шпаны.
Ночью Андрей не спал, страшно скрипел зубами и ворочался. Ждал, что вот-вот заявится полиция. Она просидела с ним до утра, гладила и успокаивала. Родители… и что – родители? Мама заскочила домой, только чтоб переодеться. Отец – на сутках. С этой бедой им выпало справляться самим.
Утром она, с темными кругами под глазами, с разбитыми губами и опухшим пальцами, отправилась на рыбалку. Война войной, а кушать хочется всегда. Сунула в рукав ножик и пошла. Нарвалась на многообещающие улыбочки. Посмотрела внимательно, запомнила – хотя лица обидчиков и так впечатались в память намертво. Девять. Девять придурков тащили ее в подвал. И один стоял в сторонке как бы на страже. Его она запомнила тоже, он ее еще пытался поймать, когда она убегала.
На проходной знакомые бойцы только присвистнули.
– В подвал чуть не утащили, – объяснила она просто. – Еле вырвалась.
Спецназовцы переглянулись с улыбочками и пропустили наружу.
– Проводите, – буркнул старший наряда, когда она возвращалась обратно. – Все равно сменяемся.
Бойцы топали с ней рядом, шутили, поглядывали вокруг безмятежно. Зашли с ней во двор. Надзирающий в будочке тут же отвернулся и сделал вид, что смотрит в другую сторону.
– Молодец, знает свое место! – одобрил Лапа. – Ну и кто из?..
– А вон! – указала она не задумываясь. – Вон тот меня по пальцам бил, чтоб за косяк не цеплялась.
Бойцы снова переглянулись. Поулыбались. Потом Лапа подошел к подростку, одним текучим, очень быстрым движением скинул с плеча автомат и ударил. Только хрупнуло.
– Вот как-то так, – пояснил безмятежно Храп. – За нас не боись, у спецназа безусловная правота и иммунитет против полиции. Обращайся, если чего. Подвал, говоришь? Взорвем вместе с подвалом. Так и передай придуркам.
Она посмотрела на таких знакомых, таких добродушных бойцов и впервые поняла, что они вообще-то убийцы. С руками по локоть в крови.
Бойцы на полном серьезе козырнули ей и потопали себе в казармы. Она оглядела двор. Девять. Осталось девять обидчиков. Развернулась и пошла домой. Дорогу ей уступили. Со страхом, нехотя, но уступили. Ничего, ей с ними на одной земле все равно не жить.
– =-=-
Старший надзирающий разглядывал зарубки на будочке.
– Посмотрел я по записи, как ты от детей драпал, – заметил старик. – Допросился?
– Ничего! – уверенно сказал парень. – Теперь она моя! Я ее брата на ленскую каторгу налажу! А потом ее каждый день в подвал будут таскать, никуда не денется!
– Ага, не денется, – кивнул старший. – И она не денется, и вы не денетесь, на одной земле живем… Вчера одного увезли, говорят, инвалидом останется?
– Спецназ ее всегда охранять не сможет, – сказал парень, но на всякий случай оглянулся.
– Не сможет, это точно, – согласился старик и переменил тему:
– За черемшой со мной пойдешь? Так и быть, покажу свое заветное местечко.
– Это можно! – оживился сменщик. – А то у города все вытоптали! А когда пойдем?
– Да прямо завтра с утра, – сказал старший безмятежно. И улыбнулся деревянными губами.
– =-=-
Короткое лето катилось к исходу. Репродукторы радиационной тревоги гремели ежедневными новостями. Промышленные производства страны стремительно смещались на северо-восток. Курс на горнодобывающую военную сверхдержаву, мощный курс! Богатства России да прирастут ценнейшими месторождениями Дальней Сибири! Даешь сплошной поток грузовых дирижаблей в небесах Крайнего Севера! Железнодорожной магистрали Транссевер-Сахалин-Хоккайдо – быть! Пусть заклубятся дымы Верхоянского и Черского горнообогатительных комплексов, подпертые могучей рукой атомно-энергетического пояса «Сила Сибири»! Пусть ширятся и цветут сибирские города!
В Усть-Куте открыли первую станцию метро, в Магадане – вторую ветку. Дальневосточный участок Транссиба окончательно передали в аренду южным соседям на 99 лет, после долгих дипломатических споров и коротких военных стычек. В Якутске начали строительство нового авиационного завода, в Усть-Илимске – завода универсальных огневых платформ абсолютной проходимости. Заработала «пятерка», в очередной раз взорвалась «тройка», на этот раз серьезно, поговаривали даже о закрытии и консервации территорий…
В их маленьком дворе Дома коммунальщиков – свои новости, мелкие для страны, но важные для местных жителей. Погиб один из надзирающих, неприятный белобрысый парень. Тот самый, который грозился загнать Андрея на ленскую каторгу. Зита вздохнула облегченно. Упал со скалы. Какой черт его туда понес, объяснить некому, да и неважно. Что важно – никто не заявит в полицию на Андрея. Потом… потом утонул один из обидчиков Зиты – тот, который бил ее по голове, когда тащили в подвал. Отошел ненадолго от стаи, отвлекся. А в тайге отвлекаться нельзя. Холодна река Лена, не выпускает попавших в нее. Зита посмотрела внимательно на брата. Андрей побледнел и упрямо выпятил челюсть. Понятно. Она обняла его и почему-то расплакалась. А потом отметила мысленно: восемь. Восемь осталось обидчиков, не забыть.
Только началась учеба – очередные новости. Куда-то исчез вместе с матерью Богдан, и осталась она одна на классе непонятно кем. И школу закружило так, что совету смотрящих оказалось не до малышей. Тут как бы свои головы сберечь. Военной промышленности срочно потребовались квалифицированные кадры, потребовались необычайно остро. В результате сняли с обучения две параллели выпускных классов и полным составом отправили дальше по магистрали, в Магадан, на годичные курсы заводских специалистов. Ответственность за уклонение от учебы по разнарядке государства – уголовная. Они провожали уезжающих по трудовому призыву всей школой, звучала музыка и бесплатно работали станционные пищевые точки. Уезжающие бесшабашно улыбались: что такого может быть в Магадане хуже, чем в номерных городах? Все понимали – ребята уезжают к новой жизни, все радовались за них. Все, кроме нее. Она-то понимала: какая новая жизнь, если едут в тупик? Это не вверх лифт – вниз. Дальше Магадана – только море, с завода в ближайшие пять лет не уволиться, не перевестись, а на заводе двенадцатичасовой рабочий день, особо опасные производства по очистке металлов и выходные по особому распоряжению. К счастью, Андрей трудового призыва избежал, потому что уже подал документы в военное училище. Разумеется, десантное – сибиряков охотно брали в десант. Особенно охотно – призеров соревнований по рукопашному бою.