Злаки Зодиака, или Ижица-файлы
Шрифт:
…Через пятнадцать минут пепельница медленно в такт дыханию поднималась и опускалась на обнаженном животе спасенной дважды прекрасной принцессы, пардон, Алины.
В рассеянном свете бра упругая кожа сестры не прекращала приглашать коснуться рукой. Валера возлежал на боку, где-то у Алины под мышкой, так что ей не были видны его глаза. Только струйка сигаретного дыма доказывала, что этот потрясающий мужчина никуда не делся, не испарился, не смылся, а все еще присутствует в Алининой кровати. И не храпит.
— А ты где работаешь? — лениво и сыто спросил Валера, и голос его был похож на мурлыканье кота. Не драного помоечного кота, не бестолково гоняющего шерстяной клубок шалуна-недоросля, а породистого и холеного симпатяги.
— Да так, —
— И кем?
— Главным калибром, — загадочно ответила спасенная.
— Знаешь, — Валера перевалился с боку на спину и выпустил дым в потолок, — А я ведь достаточно известный в нынешнем моднявом кругу художник-дизайнер. Я делал плакаты для «Флеш-Колы», обложки попсовых журналов, да и дизайн для «Чупа-Чупсовых» игрушек-зубастиков именно я разрабатывал… Наверное, было бы здорово поработать с тобой в одной фирме… — кавалер рассеяно затушил сигарету, и далее повисла интригующая пауза. Настолько длинная, насколько умеют держать паузу породистые холеные коты, — Ты спроси у своего главного, не требуется ли ему классный художник? — таки выпустил коготки кавалер.
Алина подсмотрела: на самом донышке глаз потрясающего мужчины Валеры таяли изумрудные камешки, устоять против чар которых было невозможно.
— Я так понимаю, — игриво хмыкнула Алина, — Это предложение встретиться еще раз?
— Прелесть моя, ты все правильно понимаешь, — Валера, ласкаясь, потерся шевелюрой об ее обнажившееся из-под простыни пленительное бедро. И это было похоже, будто бедро погладил мягкий порыв теплого ветерка ночью где-нибудь на побережье Черного моря.
Алина чуть не задохнулась от звона миллиарда крохотных колокольчиков, пробудившихся в каждой клеточке тела, но она умела обуздывать порывы чувств.
— Тут одна проблема, — надула губки Алина, — Наш шеф отвалил в отпуск, и вернется не скоро, — она запутала мизинец в волосах Валеры. Ей было очень уютно, лежала бы так и лежала тысячу лет.
— За бугор? — томно потянулся Валера. Но нет, спать он еще не собирался. Наоборот, его запущенная погулять под простынь рука гуляла безумно многообещающе…
— Не-а. Здесь, — еле слышно прошептала Алина. И ее слова одновременно были ответом на вопрос и подсказкой, где мужской руке следует гулять под простыней. От предвкушения сердечко сестры сладко замерло в груди, миллиарды подкожных колокольчиков трезвонили оглушительно. Только та часть рассудка, которая всегда оставалась на страже, просигналила, что не худо бы убрать с живота пепельницу.
— А ты не догадываешься, куда он отвалил? Что-то мне не хочется долго ждать. Я б оторвал его от отдыха на минутку, и мы скоренько обо всем договорились бы, — серьезность намерений потрясающий мужчина Валера тут же подтвердил глубоко проникающим поцелуем.
Его ароматный, будто леденец, язык обласкал девушке десны, почти переплелся, при всей немыслимости такой задачи, с языком Алины. Обласкал. Оценка «трепетный восторг» для обволокшего Алину смятения казалась слабой и блеклой.
Свободной рукой Валера решительно переставил на пол пепельницу… И Алине показалось, что кроме них двоих нет больше никого на целом свете.
В офисе рабочей обстановкой не пахло, а пахло духами, Эдик не знал, что это «Живанши». Забытая полевая рация — вся такая грязно-зеленая, топырящаяся суставами антенны — до сих пор дремала на столе. По стеклышку одного из циферблатов деловито ползала поздняя муха, будто для нее там было медом намазано, или она стремилась проникнуть внутрь. От выведенной мелом магической звезды остались отдельные штрихи — рожки да ножки. В расстановке мебели, в расположении причандалов на столах, в составе мусора по мусорным ведрам вопиело именно столько безалаберности, сколько обычно вносят женщины в правое дело, и сколько ее нужно, чтобы сие правое дело загубить.
Так считал Эдик, и мешки под его глазами пухли от ответственности, как горло
Ее юбка была бы тесной даже для мангуста, сестра Лариса сидела в кресле, закинув одну умопомрачительно соблазнительную ногу на другую, не менее умопомрачительную, и загадочно улыбалась. Она считала, что мужчинам больше повезло в жизни хотя бы уже потому, что им не приходится бояться очередей в общественных туалетах. За эту и другие дискриминационные подробности она мужиков не жаловала.
Эдуард Перов предпочел не садиться, он говорил и расхаживал по кабинету, расхаживал по кабинету и говорил:
— А ведь я — ясновидец, уважаемая сестра Лариса Сергеевна. И из нескольких возможных вариантов будущего мне удалось увидеть два. В первом случае я вижу вас на Гаити. Симпозиум экспертов по тайным ритуалам вуду. Выступает главный докладчик, что-то на тему использования куриных потрошков из Бразильских военно-стратегических запасов двадцатилетней заморозки, и тут вы, белая и пушистая, [23] задаете скользкий вопрос из зала. Докладчик посрамлен… Во втором… Даже говорить не хочется… — вытянутое по горизонтали лицо Перова надвинулось на сестру, словно неотвратимо летящий в правый верхний угол ворот футбольный мяч, — Но надо… Вас приносят в жертву в тайном храме сатанистов, расположенном в подвалах бани на Казачьем. [24] Покрытый черным бархатом алтарь, блеющий вонючий козел, ритуальный нож-атаме и все такое прочее…
23
«То есть не ходящая в солярий и манкирующая эпиляторы» — подумала сестра
24
Большой Казачий переулок
«О-ля-ля?!» подумала сестра Лариса. Девушка продолжала умело и загадочно улыбаться, только улыбка ее стала немного натянутей. Сестра ждала, когда этот плебей устанет раздувать жабры, приступит к делу и для начала пригласит ее в ресторан «Валхал». И она с шиком отвергнет приглашение.
— Поймите, уважаемая сестра Лариса, — взывал к разуму Перов, склонившись над игуменьим столом и заодно перелистывая оставшийся от Храпунова еженедельник, — Я вас призываю не к предательству. В руки Максима, кстати, моего хорошего друга, он мне даже свою рясу дал на смотр одеть… Так вот, в его руки попал документ, проклятый по системе «Пешка-Ферзь». У вас какой допуск? — Перов с сожалением захлопнул еженедельник, не найдя ничего любопытного.
— «Пятница, тринадцатое», — исподлобья, продолжая натянуто улыбаться, ответила сестра Лариса. «Мама мия!» — подумала девушка, по ее мнению этот плебей мог бы сэкономить жизненную энергию инь на прелюдии. И если ему «Валхал» не по карману, мог бы катиться на все четыре стороны.
— Тогда вынужден конфиденциально пояснить. Система «Пешка-Ферзь» обозначает, что в текст документа тайно вплетено заклятие. И прочитавший этот документ человек вопреки своей воле начинает работать на нашего главного стратегического противника — нечистую силу. Что именно заклятие от него потребует, мы не знаем, ведь документ являлся лишь уликой и в здравом уме никто его читать не собирался. Поэтому несчастный Максим становится во сто крат опасней, ибо непредсказуем. Однажды с ИСАЯ такое уже было. Прежний начальник Петербургского департамента на боевом посту превратился в оборотня. [25] Вы что, хотите чего-то подобного?!
25
Подробней в романе «За пригоршню астрала»