Злата. Медвежья сказка
Шрифт:
М-да… ну десять лет мне было. Зато я сняла, как медведь-пестун ловит лосося в ручье! И несет его медвежонку помладше, а когда тот пытается влезть в воду там, где глубоко, и орет с перепугу, приходит мама-медведица и дает обоим понять, как они не правы. С высокой елки, на которую я, как умная девочка, влезла с перепугу, это очень здорово было видно и офигенно вошло в кадр.
Во-от… я получила первое место на всеканадском конкурсе документальных фильмов о природе, причем соревновалась не с такими же детьми, а со студентами!
Ага, и по заднице получила
Эх… память… вс"e, что мне осталось?
Ну нетушки. Я жива, недобиток тоже вроде помирать передумал, пригрелся у меня на животе. Еще и незапланированное потомство под боком сопит. Предаваться унынию некогда. Лучше… поспать. А потом найти что-нибудь поесть.
Медленно уплывая в крепкий сон, я крутила перед мысленным взором кусочки из своей жизни и лениво размышляла, как прежний опыт применить в нынешнем мохнатом положении. Если бы я была одна… ну, на крайний случай, с медвежонкой – вопросов таких срочных не было бы. Медведь в лесу с голоду не умрет, а умный медведь не умрет вообще ни от чего.
Но у меня тут Гринч на нежной женской груди, покрытой мехом. Надеюсь, поправится. И не простудится – вс"e же я его аккуратно купала, верхнюю голую часть мужчины полоскала в воде, а нижнюю, одетую в штаны, старалась не намочить, пристроив на берегу… а теперь вот грею.
Сон смежил веки, и я уплыла в него, тихо покачиваясь, как на лодке.
Пробуждение вышло «веселое» и энергичное. Драгоценный недобиток, судя по всему, выспался и решил-таки прийти в себя. А может, это медвежонка виновата, которая выспалась первая и принялась карабкаться на меня, как отважный альпинист на высокий Эверест.
Вскарабкалась и по недавно усвоенной привычке начала вылизывать мор… в смысле, лицо Гринча. То ли ему уже просто пора было очнуться, то ли влажный и шершавый язык мелкой подействовал наконец, но белобрысый выпендрежник открыл глаза.
К чести его надо отметить, что он не заорал. Только захрипел чего-то тихонько. Ну… они так энергично с детенкой вошкались на моем объемном пузе, что я тоже проснулась и именно в этот момент сладко зевнула.
Я понимаю, понимаю, отчего он опять потерял сознание. Раненый, ушибленный, только веки расклеил – на тебе, прямо перед носом алая звериная пасть с вот такенными зубами.
Но вс"e равно… как-то немного обидно.
Бережно стряхнув вновь бесчувственное тело на сухой глинистый пол, я внимательно обнюхала его голову – ну… сырыми мозгами не пахнет. Рана покрылась коркой, кровь больше не идет. Раз уже один раз вынырнул из обморока – значит, и второй раз придет в себя. Надо его перевернуть на спину и обследовать другие ранения, а то он с меня скатился не слишком удачно – попой вверх, носом в пол, и…
Э… э-э-э-э-э…
Сейчас, когда он лежал в такой позе, я вдруг заметила нечто, чего не видела раньше, пока таскала бесчувственное тело и даже раздевала-купала.
На гладкой мускулистой спине, прямо между лопаток, красовалась татуировка. Здоровенная медвежья оскаленная морда, прямо как моя – я ее в отражении речном видела. Эта морда, значит, оскалилась, а от нее вниз, вдоль позвоночника, шли какие-то письмена, скрываясь под поясом брюк.
На мгновение мне захотелось оттянуть на Гринче штаны и заглянуть туда… на задницу его. Вдруг там разгадка, что означают эти смутно знакомые закорючки?
А потом меня догнало мыслью и я застыла.
Вчера в кампусе была прощальная вечеринка. Пенная. И я точно видела, что на выплясывавшем в кругу университетских красоток блондине никаких татуировок не было!
Это… это…
Глава 5
Так. Может, между ударом водным мотоциклом по голове и вселением в медведицу прошло гораздо больше времени, чем я думала?
Вряд ли. Время года то же самое, конец мая – начало июня, это я и мишкиной частью чуяла, и человеческой головой осознавала. Не мог же целый год пройти!
И потом, странное совпадение – если все же прошел год, то как Гринч с новой татуировкой оказался в том же самом месте, где я возродилась в медведице?
Хотя о чем я думаю… То, что я в этой самой мохнорылой громиле очутилась, меня уже не удивляет, что ли?
Все странно. Все очень странно.
Лучше всего привести недобитка в чувство и спросить у него… э… Да, сначала придется научиться разговаривать медвежьей пастью. Вот что за жизнь, а?
Осторожно перевернув Гринча на спину, я еще раз внимательно всмотрелась в его лицо. Ну вот же родинка его над губой, я еще все время вспоминала старый фильм из детства, про мальчишку-гардемарина и «мушку» под названием «роковая тайна». Значит, все же он? Откуда тогда тату? Уф-ф-ф.
Примерилась и тоже лизнула загадочного всего такого, совсем как суетящаяся рядом мелкая. Только моим языком получилось сразу всю физиономию ему умыть.
Гринч хрюкнул, икнул и открыл глаза.
Я очень хотела сказать ему, чтобы не смел обратно в обморок, но, во-первых, не умела, а во-вторых, не успела. Потому что моя медвежонка радостно подпрыгнула и с воплем «Папа!» ринулась обнимать недобитка за шею… человеческими ручонками.
Вот теперь мне и самой срочно захотелось ненадолго в беспамятство. Полежать, отдохнуть от странностей и прочих… приключений. Но я только грузно осела на хвост и уставилась на обнимающихся людей как баран на новые ворота.
Мама дорогая! Что это было? Я своими глазами видела, как в одно мгновение силуэт моей медвежонки задрожал, поплыл, сделался прозрачным, и изнутри него выпрыгнул человеческий ребенок! Это как? Это… этого не может быть, потому что не может быть никогда?
«Угу, – сказал внутренний голос. – Именно поэтому ты теперь медведица, тебя ничего не напрягает, нет? Или вот тут у тебя бывает, а вот тут – фигу, законы физики включаются?»
Тьфу!
Только раздвоения личности мне теперь не хватало. А ну ша!