Златник Владимира
Шрифт:
– На кудыкину гору воровать помидоры! – ответила ему Алевтина и, снимая с бедер передник, пояснила: – У подруги день рождения. Я весь вечер тебя ждала. Мог бы и позвонить, что задержишься. Я ей обещала, что буду непременно. В общем, ешь, помоги Ритке с докладом, а я буду поздно. Завтра суббота, можно и погулять.
Такого поворота событий Владимир Леонидович не ожидал, поэтому снова задал дурацкий вопрос:
– У какой подруги?
– С работы, – ответила ему небрежным тоном жена. – Ты ее не знаешь.
– Так давай я тебя подвезу.
– А
Владимир Леонидович покачал головой и, переваривая информацию, опустился на табуретку, подвинул к себе тарелку. Одновременно, по сложившейся традиции, он достал из заднего кармана брюк все заработанные деньги и протянул их своей жене.
Та, сморщив нос, проверила их на вес и не преминула заметить:
– Это разве деньги? Это слезы.
– Ну извини, я их еще не научился печать, – отреагировал Владимир Леонидович на автомате.
– Так давно пора научиться. Ты же ученый, – парировала супруга и тут же распределила все купюры между членами семьи. Вернула сто рублей мужу – на обед, выдала двести дочери, в ее руках осталась всего лишь одна сторублевая бумажка.
– О! – воскликнула она, играя бумажкой и театрально засовывая ее за лиф. – А это мне как раз на такси.
– Так давай я тебя отвезу, – еще раз попытался предложить свои услуги Владимир Леонидович.
Но Алевтина вновь отмела это предложение:
– Дочери лучше помоги! Она уже забыла, есть у нее отец или нет!
***
«Интересно, почему это она забыла, когда я всегда рядом!» – подумал Владимир Леонидович, но вслух произнести не успел.
Алевтина стремительно налетела на него своим телом, чмокнула в щеку, еще раз обдала его духами, бросила дочери: «Пока!» – и… хлопнула входной дверью.
Вздрогнул дрезденский фарфор в серванте, дрогнули плечи у дочери.
Владимир Леонидович посмотрел на закрытую дверь и, удивленно пожав плечами, хмыкнул и поспешил подсесть к дочери.
– Что там у тебя? Давай показывай! – спросил Владимир Леонидович, проводя ладонью по шелковым волосам.
Рита не стала отстраняться, как в первый раз, улыбнулась ему в ответ, качнулась в его сторону.
– Вот, доклад по экономике. Денежная система России. Куны, гривны, чешуйки; золотые, серебряные и медные деньги, рубли, боны. Накачала тонну информации из Википедии, теперь сижу, разбираюсь. Знаешь, пап, оказывается, после революции в некоторых городах вместо денег использовали этикетки от алкоголя. Представляешь? Типа, «Портвейн» – пять рублей, «Водка» – десять, «Пиво» – рубль. Правда, клево?
«Ну ни фига себе темка! – подумал Владимир Леонидович, заглядывая через плечо дочери, – опять про деньги. Весь мир явно сошел с ума. Как будто больше не о чем доклады писать!».
Однако снова предпочел промолчать и лишь кивнул головой в ответ, соглашаясь.
– Наверное, действительно клево. Нет денег – пошел, насобирал пустых бутылок, отклеил от них
– Не, пап, не иронь. Такие этикетки не работали. На них должен был стоять специальный штамп банка.
– Так ведь такой штамп можно из любой резинки вырезать, – ответил Владимир Леонидович, рассматривая картинки на экране монитора. – Такие деньги легко подделать.
– Конечно, поэтому такие этикетки имели хождение всего несколько месяцев, а потом от них отказались.
Владимир Леонидович слушал свою дочь вполуха. Она рассказывала ему про денежные реформы, про инфляцию и еще много чего такого, что в принципе девочке в ее возрасте знать не обязательно. Ее голос был уверенным и знающим. Она легко перепрыгивала с эпохи на эпоху, жонглировала фактами и цифрами, разворачивала перед ним какие– то диаграммы и была очень похожа на свою мать.
– Знаешь, – неожиданно даже для себя остановил ее Владимир Леонидович, – а давай заключим сделку.
Он тут же поймал себя на мысли о том, что «сделка» – это слово из лексикона торгашей, и поморщился. Сделка с дочерью, дожил! Однако слово уже сорвалось с его губ, поэтому назад возвращаться было поздно.
– Какую? – заинтересовалась Рита.
– Я тебе завтра из музея, из своих запасников, принесу несколько монет разных эпох, чтобы ты смогла наглядно продемонстрировать на уроке свой доклад. Мне кажется, это будет выглядеть гораздо эффектнее, чем просто картинки.
Девочка задумалась.
– А это можно?
– Конечно, – улыбнулся Владимир Леонидович, – оформим их как выездную выставку.
– Ух ты, здорово, – загорелись глаза у дочки.
Она взвизгнула и обняла Владимира Леонидовича за шею и прижала к себе.
– Какой ты классный, папка, и зря мама говорит, что от тебя нет толку.
Поняв, что сказала лишнее, она осеклась, прикусив губу. Но тут же быстро затараторила, желая загладить свою оплошность:
– В таком случае, пятерка мне точно обеспечена. Девчонки просто умрут от зависти, да и… (тут она явно хотела вставить чье– то имя, поэтому снова осеклась и снова затараторила) ребятам наверняка будет интересно.
– Конечно, конечно, – закивал головой Владимир Леонидович и, не желая заострять внимание на лишних словах дочери, подыграл ей: – А почему ты не спрашиваешь, что я хочу взамен?
– Что? – сделав хитрыми глаза, Рита посмотрела на него. – Только имей в виду, что стишки на табуретке я читать не буду, и где собираюсь встречать Новый год, тоже рассказывать не собираюсь.
– Ой ты, господи, – засмеялся Владимир Леонидович, – какие мы скрытные. Нет, такие жертвы мне не нужны.
Владимир Леонидович встал и подошел к книжному шкафу, где среди длинного ряда различных книг и альбомов сильно выделялась своим видом деревянная шахматная доска. Она была засунута между учебником по боевому самбо и энциклопедией русской моды. Владимир Леонидович потянул за краешек доски и аккуратно достал ее с полки.