Златовласка (сборник)
Шрифт:
Когда я затем позвонил Сьюзен, то она, видимо, решила лишний раз доказать мне, что по натуре она самая настоящая сука. Она объявила мне, что в данный момент она просто-таки сверхзанята укладкой вещей и тому подобными приготовлениями для грандиозного уикэнда, который ей предстояло провести на Багамах в обществе Джорджи Пула, а Джоанна еще не вернулась из школы, потому что сегодня у них там занятия киноклуба, в связи с чем не могу ли я быть предельно краток. Я сказал ей, что завтра я беру Джоанну с собой в Новый Орлеан, и поэтому пусть она, Сьюзен, передаст ей, чтобы она собрала свою сумку для уикэнда уже сегодня вечером, и завтра утром захватила бы ее с собой в школу, потому что мы отправимся в аэропорт сразу же из Св. Марка.
— Да, конечно, — сказала Сьюзен, — это все?
— Пожалуйста, напомни ей, чтобы платье тоже было бы уложено, так как нам придется обедать в ресторане, и я хочу, чтобы она…
— Я скажу ей, чтобы она взяла платье.
— И плащ. В Новом Орлеане может…
— И плащ, да, Мэттью, если ты не возражаешь, я…
— И еще скажи ей, что я заеду за ней в два часа, мисс Рид разрешила мне забрать ее с урока английского.
— Английский — это ее самое слабое место, — сказала Сьюзен.
— Это я уже слышал. В два часа, скажешь, ладно?
— Поразительная безответственность, — выпалила Сьюзен и бросила трубку.
Стоило мне только положить трубку на аппарат, как Синтия позвонила из приемной.
— Адвокат О'Брайен на третьей, — доложила она.
Я сразу же нажал на загоревшуюся кнопку на корпусе телефонного аппарата.
— Здравствуй, Дейл, — сказал я.
— Привет, — ответила она. — Я хочу пригласить тебя завтра вечером в ресторан на ужин. Ты свободен завтра?
Я, будучи в возрасте тридцати семи лет, наверное все же уже слишком стар для того, чтобы перестать поражаться поступками современных, лишенных любого рода предрассудков, женщин. Во всяком случае до этого момента на ужин в ресторан меня еще ни одна женщина не приглашала. Меня, случалось, приглашали на ужин в гости, где обычно подавался бифштекс-бургиньон, а под него красное вино, и все это происходило при свете свечей в каком-нибудь укромном уголке весьма удаленном от полулюбительской кухни… Но вот в ресторан на ужин меня еще не приглашали. Никогда.
— Мэттью? — окликнула меня Дейл. — Ты где?
— Да, я… здесь. Здесь я, — ответил я.
— Ну так как, просто скажи, да или нет.
— Завтра я вылетаю в Новый Орлеан, — выдавил из себя я.
— Как здорово! — воскликнула Дейл. — А почему бы и мне в таком случае не составить тебе компанию?
Мое молчание теперь стало уже просто-таки осязаемым.
— Мэттью? — снова позвала она.
— Да-да, я здесь.
— Ну так как же?
— Дело в том… ну… буду вместе с дочерью, — промямлил я.
— А она что, будет возражать?
— Нет, не думаю, но…
— А где вы там остановились?
— В «Сен-Луи».
— Замечательно, я забронирую там номер. Каким рейсом мы вылетаем?
— Ты это серьезно?
— Ну разумеется, серьезно. Я, знаешь ли, уже давно подыскивала подходящую возможность, чтобы хоть на какое-то время вырваться из этого города. Так каким же рейсом мы вылетаем?
— Я попрошу своего секретаря заказать тебе билет на тот же рейс. И комнату тоже, если ты в самом деле…
— Я на самом деле, — сказала она.
— Тогда замечательно. Ведь это же замечательно, — сказал я, улыбаясь…
— Да уж, неплохо, — ответила она.
Глава 7
Дорога от международного аэропорта Нового Орлеана до Французского квартала по сути не должна была занять более двадцати минут, но все дело в том, что движение на 61-м шоссе было чрезвычайно интенсивным, и к тому же водителю такси пришлось притормозить у отеля «Сен-Луи» на Бьенвилле, чтобы оставить там Джоанну, Дейл и весь наш багаж. Офисы юридической фирмы «Фоэлгер, Хейторн, Пелесьер и Кортин» находились всего лишь в полудюжине кварталов оттуда, но тут оказалось, что отдельную трудность могут являть собой улицы с односторонним движением на подъездах к самому кварталу, в связи с чем до дома номер один на Шелл-Сквер мне удалось добраться не раньше, чем почти в семь часов вечера в пятницу.
Здание это представляло из себя огромный монстр-монолит, занимавший целый квартал от Каронделе до Святого Чарльза и от Пердидо до Пойдрас. Вход был расположен со стороны Каронделе, где такси и оставило меня. Но для того, чтобы добраться до него, мне сперва пришлось подняться вверх на несколько ступенек и оказаться на площадке футов в тридцать шириной, с внешней стороны которой был установлен оправленный в бронзу указатель «ШЕЛЛ-СКВЕР № 1», и затем я преодолел еще где-то ступенек десять, оказавшись уже на второй площадке, и потом еще десять ступенек к третьей площадке, по всей ширине которой располагались внушительных размеров двери из затемненного, не дающего бликов стекла. У меня было такое ощущение, как будто только что мне довелось совершить восхождение на одну из древних пирамид в долине реки Нил. В холле за стойкой полукруглой формы, изготовленной из того же камня, что и само здание — нечто среднее между мрамором и гранитом — сидел охранник. Он спросил у меня, являюсь ли я сотрудником «Шелл», и когда я ответил ему, что нет, не являюсь, убрал назад объемистый гроссбух, который он уже было собрался придвинуть ко мне. Вместо этого мне было предложено записать свое имя в другом журнале. Мне было также напомнено о необходимости при выходе из здания сделать там же отметку, после чего он по собственной инициативе показал мне жестом, в какой стороне находятся лифты. Сначала я остановился перед вывешенным на стене указателем, нашел в нем номер помещения, занимаемого фирмой «Фоэлгер, Хейторн, Пелесьер и Кортин», а затем поднялся на лифте на седьмой этаж.
За столом секретаря в ультрасовременной приемной никого не было. Пол здесь был сплошь застелен темно-синим ковром, на котором стоял стол белого огнеупорного пластика, на стене как раз напротив входной двери был повешен эстамп Мондриана, и по всей приемной были расставлены мягкие диваны и мягкие кресла эргономического дизайна. Но тем не менее я услышал, что откуда-то из дальнего конца холла раздавался стук пишущей машинки, где я впоследствии и обнаружил усталую секретаршу, и мне показалось, что она была даже рада тому, что благодаря мне, ей удалось получить хоть короткую передышку от вконец надоевшей машинки и от всех этих разбросанных по столу бесконечных страниц. Она самолично препроводила меня к закрытой двери орехового дерева, и затем поинтересовалась, не принести ли мне кофе. Я поблагодарил и отказался. Постучав в дверь, я услышал, как голос из-за нее ответил:
— Да, входите, пожалуйста.
Дэвиду Хейторну было наверное лет семьдесят, это был довольно хрупкий человечек с поразительно густой шевелюрой иссиня-черных волос и колючим взглядом карих глаз, а лицо его очень напоминало своим видом давно выцветший и попорченный погодой пергамент. Кабинет его, как и приемная, а также те несколько комнат, в которые мне довелось заглянуть по пути, были обставлены все в том же радикально современном стиле, что делало его похожим на какую-нибудь заблудшую душу, перенесшуюся из времен «Больших надежд» прямиком в эпоху «Звездных войн». Я представился, мы обменялись рукопожатиями, и он предложил мне кресло у стола.