'Златой' век Екатерины II
Шрифт:
Штранге, автор книги "Русское общество и французская революция 1789-1794 гг.", многие думали, что виновниками этих двух убийств (тогда считали, что австрийский император был отравлен) были якобинцы". Нет никакого сомнения, что эти убийства были организованы якобинцами-масонами. "Распространился слух, - пишет А. М. Грабовский в "Записках о Императрице Екатерине II", - что французские демагоги рассылали подобных злодеев для покушения на жизни государей". В апреле было получено секретное сообщение из Берлина о том, что в Россию выехал француз Бассевиль "с злым умыслом на здоровье ее величества". Обнаружить Бассевиля
"Не только в высших кругах общества, но и даже в народе, - как свидетельствует А. М. Тургенев, - была тогда молва, что якобинцы и франкмасоны соединясь, умыслили отравить государыню ядом" ("Русская старина", 1887, Т. 53, стр. 88). Говорили о существовании заговора, "управляемого якобинцами из Парижа" (смотри "Рукописный фонд Московской публичной библиотеки. Фонд 178, Дело М. 5691, Лист 25).
"В Москве, - как сообщает в письме Н. Н. Бантыш-Каменский,
– ходила молва, обвинявшая Новикова в "Переписке с якобинцами" (Русский Архив, 1.876, кн. III, стр. 273).
Даже в это время по сообщению московского генералгубернатора А. А. Прозоровского, "в Москве все, какие только во Франции печатаются книги, здесь скрытно купить можно". Московские масоны, как мы видим, работали очень не плохо.
К этому же времени стала известна тайная переписка московских розенкрейцеров с главой берлинских масонов, прусским министром духовных дел Вельнером.
Это был тот самый Вельнер, который с помощью Шварца вовлек Новикова и других масонов в члены ордена Розенкрейцеров. Таким образом московские масоны подчинялись Вельнеру, а Вельнер выполнял указания враждебно настроенного к России короля-масона Фридриха-Вильгельма.
Только после установления секретных связей московских масонов с Вельнером, Фридрихом-Вильгельмом и другими немецкими принцами, через четыре дня после распоряжения о розыске Бассевиля, Екатерина II отдала приказ об аресте Новикова и других московских масонов.
II
Арест Новикова вызвал негодование среди масонов и вольтерьянцев.
Когда Московский генерал-губернатор князь Прозоровский рассказал Разумовскому об аресте Новикова, тот ответил ему:
– Вот расхвастался словно город взял: стариченка скорченного гемороидами схватил под караул.
На самом деле Новиков, изображенный русскими масонами, а позже русской интеллигенцией, как "безвинный страдалец" и "великий русский "просветитель", не был неповинным агнцем.
"...В деле Новикова, - пишет проф. Сиповский, - не все шло так гладко и невинно, как это иногда представляют исследователи. Нельзя не обратить, например, внимания на то, что даже в своих показаниях Новиков далеко выходит за пределы той деятельности, которая была бы свойственна чистому масонству. Он, по собственному признанию, выпускает в свет "мерзкие" книги, принимает деятельное участие в сношениях с Павлом, имеет в руках бумаги, от которых сам приходит в "ужас", однако, переписывает и сохраняет их. В своих ответах Шешковскому, Новиков несколько раз хитрит, запирается, говорит неправду; два раза он давал подписку в том, что не будет продавать запрещенных книг, и все же продавал. В руках правительства были еще какие-то бумаги, уличающие Новикова." Граф Ф. В. Ростопчин сообщил Великой Княгине Екатерине Павловне (дочери Павла I), что однажды у Новикова "30 человек бросало жребий, кому зарезать Императрицу и жребий пал на Лопухина".
...Свое суждение об этом деле Екатерина
I. Они делали тайные сборища, имели в оных храмы, престолы, жертвенники; ужасные совершались там клятвы с целованием креста и Евангелия, которыми обязывались и обманщики и обманутые вечной верностью и повиновением ордену Златорозового креста с тем, чтобы никому не открывать тайны ордена, и если бы правительство стало сего требовать, то, храня оную, претерпевать мучения и казни.
II. Мимо законной Богом учрежденной власти, дерзнули они подчинить себя герцогу Брауншвейгскому, отдав себя в его покровительство и зависимость, потом к нему же относились с жалобами в принятом от правительства подозрении на сборища их и чинимых будто притеснениях.
III. Имели они тайную переписку с принцем Гессен-Кассельским и с прусским министром Вельнером изобретенными ими шрифтами и в такое еще время, когда Берлинский двор оказывал нам в полной мере свое недоброходство. Из посланных от них туда трех членов двое и поныне там пребывают, подвергая свое общество заграничному управлению и нарушая через то долг законной присяги и верности подданства.
IV. Они употребляют разные способы, хотя вообще, к уловлению в свою секту известной по их бумагам особы. В сем уловлении, так и в упомянутой переписке. Новиков сам признал себя преступником.
V. Издавали печатные у себя непозволенные, развращенные и противные закону православному книги и после двух сделанных запрещений осмелились еще продавать оные, для чего и завели тайную типографию. Новиков сам тут признал свое и сообщников своих преступление.
VI. В уставе сборищ их, писанном рукою Новикова, значатся у них храмы, епархии, епископы, миропомазание и прочие установления и обряды вне святой нашей церкви непозволительные. Новиков утверждает, что в сборищах их оные в самом деле не существовали, а упоминаются только одною аллегорией для приобретения ордену их вящего уважения и повиновения, но сим доказываются коварство и обман, употребленные им с сообщниками для удобнейшего слабых умов поколебания и развращения. Впрочем, хотя Новиков и не открыл еще сокровенных своих замыслов, но вышеупомянутые, обнаруженные и собственно им признанные преступления столь важны, что по силе законов тягчайшей и нещадной подвергает его казни. Мы, однако ж, и в сем случае, следуя сродному нам человеколюбию и оставляя еще время на принесение в своих злодействах покаяния, освободили его от оной и повелели запереть его на пятнадцать лет в Шлиссельбургскую крепость".
"Дружеское ученное общество" было закрыто и все изданные им масонские книги сожжены. Но даже заключение в Крепости не поколебало убежденного масона Новикова.
Выпущенный на свободу Павлом I, Новиков, по характеристике К. Валишевского, "вернувшись к франкмасонству, увлекается самыми грубыми и эксцентричными формами его." Но и после осуждения Новикова и других масонов Екатерина все еще не может понять, кто является истинным виновником французской революции. Виновниками ее она считает не масонов, не французских философов, а то, что французские философы ошиблись только в одной вещи, а именно они думали, что проповедуют людям у которых "они предполагали доброе сердце, а вместо того прокуроры, адвокаты и все злодеи прикрылись их принципами, чтобы под этим покрывалом, которое они скоро сбросили, сделать все то, что совершало самое ужасное злодейство".