Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия (сборник)
Шрифт:
Долго еще, до самого утра мысленно спорил с Юрием Изяслав, словно не ему, а себе доказывая собственное право сильного взять Киев после Всеволода Ольговича. Сидит себе медведем в Залесье, а руки тянет к Киеву! Земля ему тут нравится…
Изяслав не желал сам себе признаться, что его просто потрясло то, что сделал с Залесьем за прошедшие годы Юрий Владимирович, как встало княжество, как разбогатело. Ворчал: вот пусть бы и занимался своим княжеством, чего же в киевские дела мешаться? Утром попробовал снова сказать об
– Да ты к чему все разговоры ведешь? В Переяславле сел, меня не спрашивал, Всеволода Великим князем признал, тоже со мной не советовался. А теперь чего хочешь, чтобы я обещал тебя Великим князем в обход себя сделать?
И тут произошло неожиданное, Изяслав увидел перед собой здоровенный кукиш, скрученный Юрием:
– А вот это видел?! Как моя очередь до Киева дойдет, так и сяду, и никто, слышишь, никто, даже ты, не сможет меня не пустить! А Залесье… вон сыновьям оставлю, они у меня крепкие!
Изяслав, сначала обомлевший, после таких слов метнулся наружу, крикнул своим дружинникам, чтобы спешно собирались:
– Ноги моей здесь больше не будет!
Юрий произнес сквозь зубы:
– А я тебя и не звал…
Уже сев на коня, Изяслав вдруг обернулся к князю Юрию Владимировичу:
– Знаешь, как тебя в Киеве прозвали? Долгоруким! За то, что к южным землям тянешься из своего медвежьего угла.
Мстиславич тронул коня, не дожидаясь ответа, но все же услышал в ответ хохот Юрия:
– А я и южные к своему медвежьему углу присоединю! А тебе, так и быть, деревеньку поглуше выделю.
Изяслав стиснул зубы и изо всех сил врезал коню в бока, словно тот был виноват, что дядя не захотел уступить очередь племяннику и поддержать его против нынешнего Великого князя.
Глядя на облачко снега, взметнувшееся под копытами коней, уносивших Изяслава с его спутниками, Юрий вдруг заинтересованно спросил Андрея:
– Что ты там о Великом княжении говорил?
Андрей, не менее Ростислава похожий на деда Аепу, такой же скуластый, с узкими глазами под нависшими веками, большой верхней губой, чистый степняк, ростом удался в отца – высокий, крупный, был отменным воином, но держался всегда спокойно, вывести его из себя было трудно. Вот и сейчас едва ли не лениво откликнулся:
– Это раньше Великого князя все слушались, а теперь? Давно уж каждый князь – сам себе хозяин, к чему и Великое княжение? А хочется зваться, так назови сам себя Великим.
– Великий оттого, что под ним другие князья есть.
Юрий сказал просто, чтобы что-то сказать, он понимал правоту сына, но принять ее не мог.
– Суздальская земля велика, посади по разным городам сыновей, вот тебе и будут князья, которые под тобой.
– Как тебе такое только в голову пришло? Русь развалить предлагаешь? Да мы и едины только потому, что под Киевом ходим, а ежели каждый сам себя Великим в своем княжестве назовет, так и станем все врозь.
– А ныне не так?
– Тьфу! – Юрий даже плюнул, повернулся и ушел к себе.
Андрей остался стоять на крыльце, все с той же спокойной усмешкой глядя вдаль.
Изяслав Мстиславич приезжал только ради одного: получить от отца обещание поддержки, когда станет Киев воевать. Отец правильно сделал, что не обещал, ни к чему. Но и самому отцу ни к чему Киев, как он этого не видит? Лучше бы вон, как дядька Шимонович предлагал, объединился с Новгородом, взял бы его под свою защиту, было бы богатейшее княжество, и никакой Южной Руси не надо.
Да и без Новгорода Залесье давным-давно живет своей жизнью, так и дальше нужно. Зачем отцу Киев?
Из задумчивости его вывел старший брат, тоже вышедший на крыльцо.
– Эх, зря отец с Изяславом поссорился! И к Великому князю тоже лучше бы ближе держаться.
– Зачем?
– Удел даст. Князем будешь.
– Бери вон Ростов или вообще Кучково, ставь град и зовись князем.
– Чего?! В этом углу? Нет, туда, на Русь, надо…
– А здесь что?
– Не понимаю я тебя, Андрей. Сидишь в своем Владимире, точно медведь в берлоге, даже Суздаль для тебя не свой. И как может в Киев не тянуть?
– Я родился здесь, здесь вырос, здесь на коня сел.
– Да ведь Переяславль и Киев отчина и дедина.
– А отчина-то с чего?
– Ну, дедина.
– У нас с тобой дедина и степи половецкие, что, их тоже воевать? Нет, Ростислав, по мне так поставить еще грады по Залесью, и лучше ничего не надо, а за Киев пусть глотки друг дружке дерут. А еще лучше – вообще сжечь этот Киев, чтоб раздором не был!
– Тьфу на тебя! Что говоришь-то?
Никто тогда не знал, что Андрей Боголюбский так и сделает, став после отца Великим князем (к чему вовсе не стремился), он действительно разорит Киев и… уйдет в свое Залесье, объявив, что отныне Великий князь живет во Владимире! Но до этого пройдет еще так много лет и случится много событий.
Юрий задумался о другом: Андрея давно пора женить, только на ком? Почему-то вспомнилась дочка казненного им Степана Кучки, хороша девчонка! Боярышня ведь. Вспомнил и о самом Кучкове, давненько там не бывал, с тех самых пор. Кучковский посадник исправно возил дань, сказывал, что дела идут во всем хорошо, хозяйство крепнет.
Решено, надо съездить в Кучково и Андрея с собой взять. Что он там говорил о том, что сыновей надо по градам посадить? Кучково – не град, конечно, но можно ведь и поставить, а место отменное, предки Степана Ивановича не ошиблись в выборе, угол, который образовывала Неглинная, впадая в Москову, для крепостицы лучше некуда.