Злая Русь. Зима 1238
Шрифт:
Немало и крепко повоевал за свою жизнь Ярослав Всеволодович — случались на его веку и громкие победы, и сокрушительное поражение. Он познал в бою быстрых, юрких половцев, стремящихся заманить преследующего врага в ловушку и часто бьющих из своих составных луков. И упрямых в сече булгар, помимо легкой конницы располагающих и пешими копейщиками, и тяжелой конницей бахадиров, равной гридням русичей в конной сшибке… Он познал ярость и доблесть в сече Мстислава Удатного — но всех их разбили агаряне-монголы, всех! Они захватили всю половецкую степь, взяли и разрушили многочисленные булгарские крепости, ничем
Три тысячи конных гридей ведет за собой Ярослав. Это и Переяславльские ближники, и верные лично ему новгородские дружинники, с коими он взял Киев и утвердился в нем князем. И собственно киевские ратники — коих, увы, совсем немного… За годы вражды и соперничества русичей (а заодно и венгров, и ляхов!) за великий град, земля княжества оскудела — а после Калки не осталось и тени ее былой мощи! Разве что торки представляют из себя достаточную для сражения силу — но торки по древнему договору с князьями защищают степной рубеж, не влезая в бесконечные распри за Киев. Не удалось и Ярославу сманить их за собой…
Так кого же вести ему на помощь старшему брату? Времени на сбор ополчения у Новгородского князя в обрез. А ведь еще и вече должно утвердить его созыв — но удастся ли убедить людей пойти на войну? Вспомнят ли они, что после Липицы владимирская рать сражалась вместе с новгородской на Омовже? Осознает ли опасность вторжения боярская верхушка? Ярослав однажды уже душил голодом строптивых новгородцев, заняв Торжок и не пуская обозы с зерном из Суздаля. Но как быть, коли Суздаль падет, и некому будет сеять и собирать урожай будущим летом — а на севере вновь выдастся холодное да дождливое лето?!
А ежели не осознают — поднимется ли народ против князя, коли начнет он хватать да сажать в поруб бояр, посмевших не подчиниться?
Одни вопросы…
А тут ведь еще и с севера давят вороги… Сейчас его вои попирают копытами верных жеребцов землю Полоцка — пока еще сидит в нем русский князь… Но меченосцы и рыцари рижских епископов уже отняли у княжества данников из племен чуди! И отразили все попытки полоцких князей выбить немцев с занятых ими земель, где ворог во множестве возводит деревянные в большинстве своем замки — но с каменными цитаделями. Захватили псы-рыцари княжества Куконосское и Герсикское, зависимые от Полоцка — и перекрыли полочанам торговый путь через Двину, построив город-крепость Ригу в устье реки… Ослабело княжество в борьбе с крестоносцами — и тут же начали притеснять его литовцы! Последние также враждуют с католиками — но благодаря давлению внешнего ворога они сплотились, окрепли, приняли единого для всех племен князя! И в итоге смогли разгромно разбить меченосцев при Сауле два года назад, заманив тяжелую рыцарскую конницу на болота…
Хорошо бы заключить с литовцами союз, вместе с ними начав давить немцев — да только не хотят те союза. Они, окрепнув, захотели воевать, захотели больше земель да богатой добычи! И ныне чередуют удары то по Полоцкому княжеству, то по Смоленскому, и в Новгородские земли пытались влезть! И если до Калки смоленские рати успешно отражали натиск литовцев, то ныне все переменилось — ослабели смоляне, того и гляди захватят вороги княжество!
И вот что с этим можно поделать-то, а? Когда враг неудержимо напирает с севера — а с востока в большой силе пришли никому неведомые агаряне?!
Хотя… Кое-что все-таки можно. У полоцкого князя Брячислава Васильковича ведь подрастает дочка, уже заневестившаяся красавица Александра. И сосватав ее за старшего сына, Ярославу удастся сблизить Полоцк с Новгородом, отдалить его от литовского влияния! Тем более, будущие внуки смогут претендовать уже и на княжество… Наконец, для Александра такое решение также вполне удачно — молод сын, горяч, как бы не натворил бед из-за играющей в жилах крови! Лучше уж пусть с законной, венчанной супругой милуется, тогда глядишь, и детки побыстрее пойдут…
А ведь сейчас это важно, очень важно… Кто знает, чем кончится вторжения монгол — кабы не пришлось вместе с окрепшим уже сыном идти в сечу! А там всякое может случиться — но так хотя бы внук или внучка останутся… Но даже если и не с монголами Александру ратоваться — хватит и на его век походов да битв. Ибо меченосцы — точнее теперь уже тевтонцы — не остановят свой натиск на восток, на земли Руси, покуда не получат желаемое…
Или пока не будут истреблены!
Глава 6
…- Егор! Егор!!! Просыпайся!
Кто-то отчаянно трясет меня за плечо — и я выныриваю из сгустившейся во сне тьмы, словно из толщи воды, немного очумело оглядываясь по сторонам. В очередной раз переход от красочной, живой и едва ли не осязаемой яви к настоящему дезориентирует меня — особенно учитывая, что в своих сновидениях я являюсь безмолвным, а главное, бездумным свидетелем. И потому в первые секунды после пробуждения на меня накатывают эмоции от пережитого, а уже после начинается лихорадочное осмысление…
Вот и сейчас приходится привыкать к тому, что я стою не рядом с князем Юрием Ингваревичем в узкой стороже надвратной башни, и не слежу за яростной схваткой у надолбов, словно паря над ней, лишь иногда опускаясь — а мирно сижу за столом во всей той же избе! И следом меня догоняет отдаленно бьющаяся на задворках сознания мысль: мы не попадем в город подземным ходом. Ни одним из них…
Между тем Микула, добродушно усмехнувшись, подал мне деревянную миску с ароматной, пышущей жаром пшенной кашей, после чего едва ли не ласково произнес:
— Ну, здоров ты спать, тысяцкий голова! Насилу до тебя добудился — давно ведь уже все проснулись, кулеш сготовили, а ты даже не шелохнулся! Ночью что ли уснуть не смог?! Или…
Тут северянин чуть приглушил тон — о своих видениях я однажды рассказал ельчанам и Коловрату, еще в самом начале пути. Но остальные по-прежнему не в курсе… И не то, чтобы я не доверял хлопочущему у печки Ждану, но вот как-то не пришлось к случаю поведать и ему о своем даре провидца. Хотя видения меня уже очень давно не посещали, и я уже позабыл о своих «сверхспособностях», а тут вдруг… В ответ на вопрос Микулы я коротко бросил, давая понять, что сейчас не настроен что-либо обсуждать: