Зло именем твоим
Шрифт:
— Еще что-то?
— Да. Мне показалось, что там есть и скрытый пост.
— Показалось?
— Да… Я не рассмотрел. Скрытый пост, контролирующий первый.
Час от часу не легче. Получается, первый пост, хорошо вооруженный и оснащенный — не более чем приманка, где-то рядом есть еще один, скрытый — и там всего один человек. Задача этого человека — не высовываться и, как только что-то произойдет с первым постом, просто поднять тревогу.
— На снимках этого не было.
— Знаю. Но там что-то есть…
Ракетная база
Объект «Имам Али»
Район Тебриза
Саргорд Арад Бешехти, вымотавшийся после двухдневных учений, связанных с отражением возможного десанта противника, и теперь прикорнувший на раскладной кушетке прямо в казарме дежурной смены охраны, проснулся, подскочил так, как будто в плечо
Это был не нож. В плечо ему выстрелил снайпер… американцы тайно окружили дом в Басре, где они прятались, — и «safe house», безопасный дом, моментально превратился в гибельную ловушку. На следующий день, когда накал поисковой операции спал, они вышли к машине, сели в нее, поехали — и тут снайперы американцев дали залп. Его спасло то, что один из снайперов промедлил или промахнулся — в результате пуля, «Лейк Сити Матч», сто шестьдесят восемь гран, которой убиты сотни и тысячи воинов Аллаха, попала не в сердце, а много правее, чудом не задев ни позвоночник, ни легкое. Тогда саргорд Арад Бешехти выкрутился. Но с тех пор резкая боль в ране, которая так до конца и не залечилась, давала ему понять, что что-то не так…
Что-то не так…
Он не знал, что именно не так, но был достаточно опытен, чтобы не отмахиваться от своих предчувствий. Предчувствие — это продолжение опыта.
Что-то не так…
Он поднял с пола свой автомат, повесил его на плечо. Осмотрелся… в караулке ничего не изменилось, все было по-прежнему. Автоматы в открытой пирамиде, за стеной — голоса, чтобы не заснуть, солдаты из бодрствующей смены предпочитают разнообразить свой досуг картами или еще чем-то. В этом нет ничего неправильного, они не часовые, это что-то вроде мобильного резерва, им можно…
Саргорд вышел к солдатам, командующий ими лейтенант вскочил:
— Господин саргорд…
— Не надо доклада. Дайте мне четырех солдат и оружие. Хочу сделать внезапный обход караульных постов.
— Так точно! Есть!
Через минуту перед саргордом стояли четверо солдат — огневая группа, саргорд ввел здесь такие же порядки, как в американской морской пехоте, с боевой работой которой он имел возможность познакомиться весьма близко. Четыре бойца — огневая группа, минимальная тактическая единица. На четверых — один пулемет и один гранатомет. У морских пехотинцев США не было выделенных стрелков с гранатометчиками, они носили одноразовые пехотные гранаты «АТ-4» и применяли их по необходимости. Но саргорд гранатометчика оставил — он видел, что делает гранатомет «РПГ-7» с различными видами боевой техники, со времен ирано-иракской войны в иранском пехотном отделении было не один, а два гранатометчика. Гранатомет поможет и против пехоты, и против боевой техники — тем более что теперь каждый стрелок по настоянию саргорда помимо своего штатного снаряжения носил одну две гранаты к гранатомету, так, как это делалось в Ираке.
— Как тебя зовут? — спросил саргорд высокого солдата, единственного из всех аккуратно побритого и с маленькими аккуратными усиками.
— Али, господин саргорд! — отрапортовал солдат.
— Ты старший?
— Так точно.
— Тогда боевая задача. Я поеду один, на квадроцикле. Проверю посты. Вы едете передо мной на машине, там, где она сможет пройти. Сеанс связи каждые десять минут, если абонент не отвечает — тревога. Все поняли?
— Так точно.
— Тогда все. Аллах с нами.
Специальная группа «Саарет Маткаль»
Объект «Имам Али»
Район Тебриза
— Наблюдаю цель. Правее четыреста от точки зеро, одиночная, — доложил один из двух снайперов, которых Игал отрядил в свободный поиск. — Убрать? [19]
— Красный свет, — мгновенно отреагировал Игал, — жди.
— Принял.
Может быть — и это подсадной? Может быть — и за этим следят? А может быть — у него на руке есть датчик пульса, простейшая вещь, можно в любом спортивном магазине купить, и как только пульс оборвется — прозвучит сигнал тревоги в казармах?
19
Надо сказать, что автор тут несколько приукрашивает деятельность израильских снайперов. На самом деле в Израиле довольно слабая снайперская школа и снайперская подготовка. Не сравнить ни с американской, ни с советской. Хотя в последнее время подвижки есть.
Игал, столкнувшись с гораздо более серьезной системой обеспечения безопасности объекта, чем это виделось на спутниковых снимках, теперь уже не верил ничему. Даже сам себе. И готов был дуть на воду.
А если они каким-то образом перехватили переговоры? Или просто отметили всплеск радиообмена?
Игал посмотрел на часы — сигнал «два» уже передан, чуть больше часа до удара, и они все еще топчутся перед линией внешних постов. Не говоря уж о том, чтобы продвинуться дальше и занять позиции.
Нет, так нельзя.
— Одиннадцатый, огонь по готовности. Группа «Стрела» — выстрел плюс два. Начали, — приказал Игал.
Израильский снайпер, вооруженный винтовкой «Барретт М82» с глушителем и ночным прицелом [20] последнего поколения, лежал на земле — он не чувствовал ни холода, ни насекомых, потому что его костюм позволял и в снегу ночевать — и рассматривал лежащего на склоне, примерно в пятистах метрах от него, иранца.
20
Не самый лучший выбор для такой работы, полагаю, тут нужно пояснить, для чего израильтяне вооружили всех своих снайперов именно такими, тяжелыми винтовками. При проведении операции группы должны были столкнуться со множеством так называемых hard target — грузовики, легкие бронеавтомобили, внедорожники, пусковые установки, вертолеты и самолеты иранских ВВС, огневые точки с зенитными установками и крупнокалиберными пулеметами. Обычной «М21» или снайперской «Galil» для того, чтобы подавить такие цели, явно недостаточно, поэтому группы и насытили снайперами с тяжелыми винтовками, чтобы даже если воздушное наступление захлебнется, они все равно смогли бы что-то сделать.
Пятьсот метров — довольно далеко для ночной оптики, даже столь совершенной, как у него, но все же он видел наблюдателя. Ожидая приказа, он успел рассмотреть его, наблюдателя, лежащего в ложбинке на голой земле и неотрывно смотрящего в бинокль на основной пост. Прежде всего — это был пацан. Не маленький, наверное, лет четырнадцати — но все равно, по меркам цивилизованного государства и «правильной» войны это пацан. Даже непонятно, было ли у него оружие, может быть, все его оружие — это рация и ракетница, чтобы поднять тревогу. Было видно, что пацан очень легко одет, а ночью в этих местах температура падает по сравнению с дневной очень существенно, самого снайпера защищал комбинезон, а этого пацана ничто не защищало. Он вообще не должен был здесь находиться, этот пацан, потому что это не его дело, это дело взрослых мужчин, которые — и с той и с другой стороны — защищают свою страну. А этот пацан должен ходить в школу, может быть, в военное училище, если он хочет защищать страну, — но вместо этого пацан был здесь и собирался, по-видимому, лежать так всю ночь.
И это беспокоило снайпера.
Юный басидж — в басиджах есть и женские, и подростковые формирования. Снайпер был израильтянином, он хорошо знал, что происходит в Иране, нужно было просто взять и почитать. Жестокое, угрожающее всему миру теократическое государство, где у власти стоят подавляющие свободы религиозные фанатики. Эти фанатики не просто приказывают хватать на улице молодых людей и бить их палками только за то, что они целуют незамужних женщин. [21] Эти фанатики подгребли под себя все земельные угодья, весь бизнес, они не дают людям зарабатывать на жизнь коммерцией, произвольно отбирают собственность, получают из госбюджета огромные деньги просто за то, что произносят проповеди и читают Коран. Можно сказать, что эти фанатики угнетают и обворовывают иранский народ, а всех, кто против этого, они гноят в тюрьмах или убивают. Это не то государство, это не тот строй, который стоит защищать.
21
Это правда. Если ты будешь целоваться с девушкой на улице Тегерана, к тебе могут подойти басиджи, попросить документы, спросить, кто вы такие и какие у вас отношения. Могут и выпороть, если вы не в браке. Президент Ахмадинеджад, кстати, в 2010 году выступил по национальному телевидению и сказал, что так делать нельзя, что это не дело басиджей, выяснять, у кого какие отношения. Так что в Иране все очень неоднозначно.