Зло именем твоим
Шрифт:
— При чем тут Ирак?
— При том.
— Вы же мудрый человек, ваш опыт не уступает моему… — пошел в атаку турок, — вы не можете не понимать, что политику нельзя делать в белых перчатках. Ирак… там уже двенадцать лет льется кровь, и жители стали привычны к крови, только так там и делаются дела. Но вы… другое дело, в конце концов, мы говорим на одном языке и можем понять друг друга без перевода. Стоит ли убивать тех, кто тебе брат?
Вопрос этот был задан не просто так и имел зловещий подтекст. Подтекст заключался в том, что тех, кто тебе не брат,
Азербайджанец негромко хлопнул в ладоши, спугнув стайку каких-то птиц.
— Вот вы и предлагаете нам дружбу. Даже не дружбу — братство…
Турок пожал плечами:
— Разве можно предложить кому-то братство? Брат — он и есть брат.
— А как насчет дружбы? — поинтересовался чеченец.
— Смотря против кого.
Намек был ясен — турок желал понять, против кого будем дружить. Против казаков и Союза ветеранов — или против России. От этого зависело, стоит ли овчинка выделки.
— Дружить можно и не «против кого»…
Турок только хмыкнул — просто дружить он не собирался.
— Кавказ — не одна лишь Ичкерия…
А вот это было интересно.
— И вы можете говорить от имени Кавказа?
— На Кавказе уважают сильных. Рамзан — сильный.
— Тогда почему вы говорите со мной, уважаемый, а не со своими врагами?
Чеченец покачал головой. Это было оскорбление.
— В Грозном не разговаривают с врагами. В Грозном их режут.
— Вам в этом нужна помощь?
— Не помощь… — чеченец хорошо держал удары, — скорее общность интересов. Так получилось, что от вас, эфенди, и от вашей страны на Востоке сейчас многое зависит. Если на нашей территории… и на других территориях будут… к примеру, рваться бомбы, от этого не будет лучше, от этого будет только хуже. Вы сами видите, к чему привели взрывы в Москве, в других городах… кому от этого стало лучше? Мы же, в свою очередь, обещаем учитывать турецкие интересы при принятии любых решений…
Турок махнул рукой.
— Турецкое государство никогда не отличалось забывчивостью. Мы готовы оказать нашим друзьям и, тем более, нашим братьям помощь в их законном стремлении к единению, и к независимости. Но и мы ждем того, что наши друзья не будут прятать свою руку за спину в ответ на нашу протянутую руку. Тем более нам будет неприятно видеть такое от наших братьев…
Чеченец и азербайджанец, жители некогда единой и великой страны, рожденные в СССР, в сверхдержаве, учившиеся в одних и тех же университетах делать одну и ту же работу — встретились на окраине Нахичевани через три часа. Каждый из них, перед тем как ехать, несколько раз проверился, турецкая разведка в Нахичевани действовала очень нагло.
Азербайджанец, несмотря на то что был хозяином этой земли, приехал вторым — чеченец уже был на месте. Он вышел из машины и смотрел куда-то вдаль, туда, где в призрачной дымке высились покрытые лесом горы.
— Ну? — сказал азербайджанец.
— Он лжет, — безапелляционно выдал чеченец.
Азербайджанец согласно кивнул головой.
— Я тоже так думаю.
— Есть один анекдот, старый… Грузин… хотя, может, и не грузин, приехал в Москву, ухаживает за дамой. Та, естественно, не против, но просто так не хочет. Вот и спрашивает — а ты меня в рестораны будешь водить? Буду, дорогая, буду, в лучший ресторан пойдем, да… А ты мне шубу купишь? Куплю, дорогая, куплю, лучший шуба куплю, да… Раз такое дело, баба ему и дала. Потом говорит — а пойдем в ресторан. Грузин ей — извини, дорогая, денег нет. Баба обиделась — а шуба? Вай, дорогая, какая шуба. Совсем денег нет, я совсем бедный грузин, да… А ты же говорил! Грузин улыбается и говорит, э, дорогая… когда член твердый — душа мягкий, а когда член мягкий — душа о какой твердый! Так будет и с нами.
Азербайджанец на рассказанный анекдот не улыбнулся. Нечему тут было улыбаться.
— Все, что происходит в Ираке, — дело их рук, с самого начала — у нас есть достоверные данные. Бойня в парламенте, террор — все это организовали они. Это теперь их стиль — сначала они поддерживают терроризм, потом приходят как спасители. С танками. Нас они просто уничтожат. Всех… тебя, меня, всех. В Ираке сейчас идут репрессии, расстреляно уже больше десяти тысяч человек, это не считая тех, кого убили, как собак, на месте. Командирам турецкой армии разрешено брать и расстреливать заложников за террористические акты. Это не просто военщина, милитаристы. Им не нужна дружба, им нужно или подчинение, или ничего. Это фашисты.
И для чеченца, и для азербайджанца, родившихся в одной и той же стране, слово «фашисты» означало одно и то же.
— И что ты доложишь наверх? — поинтересовался чеченец.
— То, что есть.
— Принять американское предложение?
— Это решать не мне.
Чеченец улыбнулся:
— Брось. Именно тебе. Как доложишь, так и будет. Но это вас не спасет.
— Да? — недобро сказал азербайджанец.
— Да. И ты сам это знаешь. Не ври самому себе.
— А ты что доложишь своим?
— То, что есть, — спародировал азербайджанца чеченец, — знаешь, дорогой, мы все-таки зря развалили страну.
— Я ее не разваливал! — разозлился азербайджанец. В душе он оставался советским человеком и патриотом.
— Разваливал, разваливал… — сказал чеченец. — Ты разваливал, я разваливал. Все мы разваливали. Знаешь, что? Я все больше и больше убеждаюсь, что Ичкерии совсем не время рвать с Россией. Совсем не время. Сейчас — вас просто разыграют и спустят в сортир. Что те, что другие. А вот с нами это сделать будет не так-то просто.
— Ты что-то говорил про казаков…
— А с казаками справимся. Это проще, чем воевать с турецкой армией.
Азербайджанец кивнул головой, не подавая руки на прощание.
— Будь здоров.
— И ты. И имей в виду, — напоследок быстро сказал чеченец, — он нам тоже не поверил. Так что — на твоем месте я бы посоветовал наверх действовать быстро. Пока вы еще Азербайджан, а не прикаспийская Турция.
— И вы не медлите.
— Мы не медлим. Рамзан знает, что делает. И я тоже. Можешь так и передать наверх — мы не собираемся, получив независимость, тут же продать ее фашистам. Смотрите внимательно. И не спрашивайте, по ком звонит колокол, если он зазвонит. Он будет звонить по нам…