Зло именем твоим
Шрифт:
Но тогда почему же этот пацан его защищает?
Что заставляет лежать его на голой земле? Снайпер был уверен, что ни за сегодняшнюю ночь, ни за любую другую, проведенную в таком скрытом дозоре, ему не заплатят денег, разве что покормят. Так ради чего же он здесь лежит?
Снайперу внезапно стало неуютно. Он подумал, что там, наверху, в штабе чего-то не рассчитали, и сейчас им лучше не делать того, что они собираются сделать. Потому что если они это сделают — ничего не закончится.
Все только начнется.
— Лев! Лев, ты слышишь меня? Одиннадцатый!
Снайпер
— На приеме.
— Черт бы тебя побрал! Ты получил приказ, подтверди.
Приказ…
— Так точно. Отработать цель по готовности.
— Ты готов?
— Готов, начинаю работать.
Снайпер чуть подвигался — тело затекло от лежания в напряженной позе, приложился к большой, массивной винтовке, которую он с радостью поменял бы на «М21» с глушителем, не в пример более легкую. Цель было видно плохо — пацан занял позицию в какой-то промоине, была видна только голова, рука и часть бока.
Черт…
Снайпер чуть сдвинул перекрестье прицела — и выстрелил. Винтовка солидно и в то же время растянуто, плавно толкнула в плечо, и он увидел, как пацана отбросило пулей в промоину, а перед этим брызнула осколками голова и в сторону полетела часть руки, держащей что-то вроде бинокля. Снайпер предпочел бы этого не видеть и знал, что на Страшном суде с него спросят и за это.
— Цель поражена, — доложил он.
— Движение, — резко сказал один из снайперов, назначенных в группу подавления укрепленной позиции противника, — на двенадцать часов! Они что-то увидели!
— Цель поражена! — выдал эфир.
Похоже, что ночная, почти безветренная тишина сыграла с ними злую шутку. «Барретт», пусть и с глушителем, стреляет не так уж и бесшумно, слышен и сам приглушенный выстрел, и звук работающего механизма винтовки. Один из караульных что-то услышал, вероятно, какой-то звук, похожий на удар железа об железо. Он резко повернулся — и уставился как раз в ту сторону, где должен был находиться снайпер — Одиннадцатый по имени Лев. Причем в руке у него что-то было, бинокль, и скорее всего не обычный, а ночной. Ситуация выходила из-под контроля.
— Всем — огонь! — приказал снайпер.
Пять снайперских винтовок хлопнули в унисон, и следом за ними, отставанием на долю секунды — еще одна.
На позиции иранцев, которую ради маскировки не прикрыли бетонными плитами, все изменилось в одно мгновение. Того, кто поднес к глазам бинокль, едва не разорвала пуля, ударившая в середину груди, он начал валиться назад с того, на чем он сидел — и в этот же момент вторая пуля оторвала незадачливому наблюдателю голову, случайное попадание, но чертовски эффективное. Откинулся назад стрелок, который сидел за тяжелой снайперской винтовкой на сиденье, предназначенном для пулеметчика, и его отбросило назад, так что он исчез из поля зрения, стрелка на «диско», который похоже что дремал, навалившись на пулемет.
— Минус два.
— Минус три, — доложил один из снайперов, который увидел больше остальных.
Еще трое.
Один из иранцев вскочил — это было видно в ночном прицеле, резкое движение — и сразу был убит как минимум двумя пулями, прилетевшими из темноты.
Пули такого калибра клали раз и навсегда, не стоило даже задаваться вопросом — надежно ли поражена цель.
Еще один иранец вскочил и кинулся к пулемету. Ему надо было просто начать стрелять из пистолета, ночной воздух далеко разносит звуки — и поднялась бы тревога. Но он кинулся к пулемету — и не добежал…
— Минус пять.
— Наблюдаю шестого, — вдруг доложил снайпер, который «пас поляну» слева, — он пытается скрыться.
Последний из оставшихся в живых, видимо, понял, что происходит, и сейчас, каким-то образом выбравшийся из простреливаемого укрепления, быстро улепетывал на четырех костях, полуползком, полубегом на четвереньках.
— Цель уничтожить.
— Цель принял, веду, — доложил один из снайперов, — есть попадание. Он готов.
От удара пули калибра 50 басиджа перевернуло и грохнуло оземь. После такого — не живут.
Все? Или нет?
— Все цели поражены, — принял решение Игал, — мы выдвигаемся. Снайперам держать линию, докладывать по ситуации…
Дот был необычным, совсем не похожим на классические доты. Классический дот оставляет для стрельбы лишь узкие бойницы, а здесь был открыт весь лоб дота, больше это было похоже не на дот, а на пулеметную позицию афганских моджахедов, которые они делали во время войны с Советской армией. Позиция довольно открытая, можно стрелять во все стороны — но там же есть лаз в глубокую, хорошо укрепленную пещеру, в которой есть припасы и в которой можно отсидеться во время авианалета.
Игал и еще трое израильских коммандос, у одного из которых был пулемет «ПКМ», осторожно подобрались по узкому проходу, оставленному для них сапером, к самой позиции иранцев, начали обходить ее, потому что просто так забраться туда было невозможно, иранцы знали что делали, когда строили ее. Там могли оставаться еще боевики, в том числе смертники, они могли выбросить наружу гранату — в общем, следовало соблюдать осторожность. Сапер проверил подход, показал — чисто, после чего спецназовцы осторожно подобрались к самому бункеру. Два мощных фонаря со светофильтрами, отсекающими свет в видимом спектре, шарили по самому бункеру, по выставленному на позиции тяжелому вооружению, по трупам…
Один из спецназовцев показал на пальцах — готовы, чисто…
В бункер они спрыгнули одновременно двое, сверху, держа оружие наготове. Но оружие было не нужно.
На точке не было ничего и никого, кроме трупов.
Один из коммандос достал инфракрасный фонарик, отсигналил в темноту азбукой Морзе — все чисто. Второй сунулся в крысиный лаз, предварительно бросив туда гранату. Крысиный лаз почему-то был открыт, хотя у него был люк, и люк крепкий, задраивающийся изнутри…
Сверху спрыгнул еще один спецназовец: