Зло умеет ждать

Артамонова Елена Вадимовна

Родители Панкратовой имели своеобразный взгляд на воспитание дочери, и им ничего не стоило, уехав на несколько дней, оставить дом на ее попечение. Неожиданный отъезд родителей был первой новостью, которую мне сообщила возбужденная Татьяна. Вторая произвела значительно большее впечатление, и я решила как можно скорее отправиться к Тане в гости.

— Мам, Панкратова обещала объяснить мне новую тему по физике. Хорошо бы к ней зайти, по телефону многое непонятно.

Маме нравилась Панкратова, она поощряла нашу дружбу и потому охотно согласилась отпустить меня в гости.

Погода

не располагала к прогулкам, но я летела, как на крыльях, предвкушая встречу с тем, кто сейчас находился в гостях у Таньки.

— Он здесь? — вместо приветствия поинтересовалась я, едва Панкратова открыла дверь.

— Еле уговорила зайти, — шепотом сообщила Таня. — Пришлось проявить чудеса красноречия. Идем в гостиную.

Кристиан сидел в кресле у старинного торшера, и золотистый свет скрадывал неестественную бледность его лица.

— Привет. Очень рада увидеть тебя вновь.

— Привет, — Кристиан улыбнулся одними губами. — Могу сказать то же самое.

Странный гость так и не притронулся к угощению — распакованная Таней коробка шоколадных конфет осталась нетронута, чай остыл, а с апельсинами безжалостно расправлялась взволнованная и смущенная хозяйка дома.

— Кристиан, что происходит? Грядет какое-то событие? Сознайся, ты приехал в город не для встречи с нами?

— Должен признаться, да. Появление в сквере Татьяны стало для меня неожиданностью.

— Приятной? — уточнила она.

Вампир вежливо улыбнулся.

— Знаете, какой сегодня день?

— До каникул вроде бы далеко, и никаких праздников на горизонте… — рассуждала Панкратова. — Может, родился кто-то знаменитый?

— Его еще называют Хэллоуин, то есть День Всех Святых. Впрочем, по сути он имеет к христианским традициям очень поверхностное отношение. Католическая церковь не смогла искоренить древний языческий обычай и превратила день празднования Нового года в день прославления мучеников и святых.

— Подожди, подожди, мы об этом денечке хорошо наслышаны, даже фильмы смотрели, — перебила Кристиана Панкратова, — и знаем, что его выдумали американцы, а к нам он не имеет никакого отношения.

— Американцы сделали из Хэллоуина развеселый праздник и зарабатывают на нем неплохие деньги, но приверженцы языческой веры помнят истинное его значение. В ночь, когда новый год сменяет старый, Самхэйн начинает свою жатву…

— Самхэйн?

— Кельтский бог смерти. Его урожай — души всех, кто умер в течение года. В эту ночь почти исчезает граница между миром живых и миром мертвых и тени усопших навещают землю. Они могут вселиться в живые тела, и потому от духов пытались откупиться обильными подношениями…

— Да ты осведомлен в вопросах кельтской мифологии не хуже тети Лары, — вновь перебила его Татьяна. — Но какое отношение к этим чудесам имеет наш скромный провинциальный городок?

— Самое прямое. Когда граница между мирами становится зыбкой, не только дух, но и существо из плоти может пересечь этот рубеж, войти и вернуться из царства мертвых. Прошедший сквозь врата станет властелином обоих миров и получит возможность перекраивать реальность на свой вкус. Однако такое путешествие возможно только при

определенных условиях. Надо знать, где находятся врата, и иметь отворяющий их ключ. Помните принадлежавший мне старинный кулон? Если соединить камень с шестью другими осколками кристалла, он обретет былую силу и сможет открыть проход между мирами. Что же касается вашего города… — Вампир помедлил, раздумывая, как сообщить то, о чем я и так уже догадывалась. — Милые девушки, вы и не представляете, возле какой бездны живете. Кто-то называет это место пересечением особых энергетических потоков, опоясывающих Землю, кто-то — перекрестком миров, а некоторые считают, что здесь слишком истончилась реальность. Иными словами, проход в неведомое находится совсем рядом, на том месте, где сейчас разбит сквер. Я здесь, потому что хочу помешать тому, кто попытается обрести абсолютную власть над миром.

— А если он все же добьется своего? — В голосе Тани звучала тревога.

— Однажды такая попытка почти удалась. Врата оставались открытыми только несколько мгновений, но мироздание пошатнулось, и бездна породила нас, вампиров. Несостоявшийся властелин мира задумал подчинить своей воле мертвецов, наделил их тела подобием жизни и обрек души на вечное проклятие. «Первые ласточки нового мира» — так называли нас в незапамятные времена. Каждая попытка открыть врата оставляет неизгладимые шрамы, искажает реальность.

— У кого бы ни были все части камня, Кровавый Алекс не отдаст ему последний осколок, а следовательно, ключ не собрать.

— Кристаллом завладел Оркус. Он надеется, что даже разбитый камень позволит открыть врата.

Я хотела задать Кристиану какой-то вопрос, но внезапно почувствовала, что слабею и погружаюсь во тьму. На самом дне сознания вспыхнула светящаяся точка. Она росла, превращаясь в сверкающую, подвижную, как ртуть, каплю. Ослепительное сияние притягивало, завораживало, заставляло забыть обо всем…

— Я сумасшедшая! Сумасшедшая! — В воздухе пахло нашатырным спиртом, а холодные руки Кристиана поддерживали мою голову.

— Ты не безумна, — мягко проговорил он.

— Ошибаешься. Меня мучают кошмары, руки рисуют помимо воли, а средь бела дня преследуют видения. Разве это нормально? Мама говорит, что это переходный возраст и реакция на похищение, но я понимаю, что просто сошла с ума.

— О чем твои кошмары?

— О вампирах, не боящихся солнца, о вылезающих из могил мертвецах, о вывернутом наизнанку городе. Только что мне померещилась похожая на сгусток жидкого огня капля. По-твоему, это нормально, Кристиан?

— Вполне. Ты видишь будущее. То, что грядет за часом перемен.

— Все только и говорят о таинственном часе перемен и новом времени, а разъяснить, что это такое, не желают.

— Новое время наступит, когда распахнутся врата между мирами.

— Значит, беды не избежать?

— Увы. Такие видения не лгут, но я сделаю все, чтобы властелином мира не стал Оркус. Пусть этот жребий выпадет другому.

— Оркус — самый плохой?

— Просто я поклялся его убить.

— Но почему?! — воскликнула заинтригованная Панкратова.