Зло вчерашнего дня
Шрифт:
— Марианна Лаврентьевна, какими судьбами! — льстиво улыбнулась ей секретарша, потрудившаяся выучить имя-отчество надоедливой посетительницы. — Чай, кофе? — проворковала она, выпорхнув из-за стола, что делала отнюдь не ради каждого гостя. По опыту секретарша знала: главное — окружить старушку плотной заботой, заставить расслабиться, сбить с боевого настроя.
— Я должна взглянуть в глаза этому человеку! — не тратя времени на дежурные приветствия, решительным жестом отказавшись от чая, объявила дама. Лицо ее сделалось суровым, как у Жанны д’Арк перед казнью.
— Алексею Ивановичу? — с деланым удивлением
— Не верю! — объявила старушка в традициях того же театра, испепеляя глазами секретаршу. — Этот двуликий Янус прячется от меня. Ничего, я готова ждать его хоть до вечера.
— Алексей Иванович приболел, — с укором сказала секретарша. — Марианна Лаврентьевна, голубушка, скажите, какой у вас к нему вопрос? Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам помочь…
— Передадите записку? — настороженно спросила дама. — Или в урну бросите?
— Передам, не сомневайтесь, — заверила девица. — Давайте сюда.
И Марианна Лаврентьевна протянула ей листочек, на котором Михаил Соломонович успел нацарапать торопливым докторским почерком:
«За дуб ответите по закону. Избиратели».
Секретарша, даже не взглянув на записку, сложила ее вчетверо и сунула в стол. «Ага, передам, как же! Дожидайтесь! Главе управы больше делать нечего, только дурацкие записочки пенсионеров читать», — подумала она, не переставая лучезарно улыбаться.
Марианну Лаврентьевну ее улыбочка, правда, нисколько не обманула. «Надо действовать», — решила она и вернулась к поджидавшему ее на скамейке верному оруженосцу.
— Супостат ушел с крючка, — мрачно доложила она. — Но ничего, я этого оборотня в костюме из-под земли достану.
— От нас не уйдет, — браво приосанился Михаил Соломонович, стукнув тросточкой по мостовой. А потом, тайно от подруги, перекрестился.
И, подхватив Марианну Лаврентьевну под руку, повлек прочь — подальше от глаз властей предержащих.
Воскресным утром Петра Павловича разбудил резкий телефонный звонок. Петр скосил глаза на будильник, пристроенный в изголовье кровати. На табло светились желтые цифры 8:00. «Кому неймется в такую рань? Ничего, перезвонят через пару часиков», — подумал Петр и повернулся на другой бок. Телефон продолжал надрываться. Петр сладко потянулся в постели и простонал в подушку:
— Ё-мое… Каждый выходной одно и то же. Какого черта я выбрал эту дурацкую профессию!
Настойчивый трезвон начал надоедать, Петр, ругнувшись, снял трубку.
— Петр Павлович! — тревожно зачастил женский голос в трубке. — Срочно требуется ваша помощь. Человеку плохо.
— У меня, между прочим, законный выходной, — недовольно проворчал эскулап. — В больнице на две ставки работаю, дежурю через ночь, теперь еще и в воскресенье покоя нет.
— Доктор, умоляю! — Голос сорвался на крик. — Приезжайте скорее. Это недалеко, в соседнем поселке. У мужа камень идет. Мы заплатим вам сколько скажете.
— Что, других врачей в округе нет? Вызовите скорую, — простонал все еще не проснувшийся Петр Павлович, пытаясь натянуть на ухо одеяло.
— В прошлый раз вызывали, так она через два часа приехала.
—
— Раздобыла по своим каналам, — неохотно призналась невидимая собеседница.
— Знаю я эти ваши «каналы», — проворчал врач. — Наш санитар Васек за бутылку не то что чужой телефон, собственную мать продаст. Ладно, диктуйте адрес, — вздохнул врач, догадавшись, что дальнейшее сопротивление бессмысленно. — Да, уже одеваюсь, минут через двадцать буду. Да, конечно, паспорт всегда со мной. Да, я на машине. Записывайте номер…
В свою очередь записав адрес и положив трубку, Петр Павлович присвистнул. Ни фига себе! Везет ему в последнее время на богатеньких пациентов и элитные коттеджи. То соседка Людмила Викентьевна через день вызывает. А теперь — новые хозяева жизни. Судя по адресу, Людмиле Викентьевне до них — как ему до главврача кремлевки.
Петр посмотрел на часы, вскочил и стал лихорадочно одеваться, путаясь в штанинах и чертыхаясь. Времени не оставалось даже на то, чтобы умыться и побриться. Ничего, переживут нувориши. Если с больным плохо, дорога каждая минута. Петр натянул синий докторский костюм и наметанным глазом проверил содержимое докторского чемоданчика.
Через несколько минут потрепанный жигуленок катил в сторону элитного коттеджного поселка. Проехав километров десять, Петр свернул на новенькую дорогу.
По первым приметам водитель догадался, что здешние особняки — не чета самым крепким домам, поднявшимся в последние годы в их деревне. Роскошный по деревенским меркам дом Викентия Модестовича не шел ни в какое сравнение с этими напыщенными дворцами и замками. Высокие двухметровые заборы с колючей проволокой защищали от посторонних взглядов «шедевры» причудливой архитектурной мысли по обеим сторонам улицы. Почему-то среди строений преобладали средневековые крепости с башнями. Наверное, их владельцы в детстве увлекались романами Дюма-сына. Петр внезапно подумал с раздражением: «За последние десять лет все Подмосковье изуродовали этими псевдобашнями и высоченными заборами, даже снаружи чувствуешь себя зэком на зоне. А каково обитателям этих поселков — с колючкой по периметру, проводами под током и видеокамерами? От кого прячутся наши нувориши, зачем скрываются? В Европе домики и садики доверчиво теснятся друг к другу, их даже штакетником не обносят. А тут… Ни к речке не пройти, ни к лесу. Кругом — охранники, ворота, камеры слежения, вахта… Похоже, тем, кто стремительно разбогател за последнее десятилетие, такие заборы привычны. Того и гляди, хозяева жизни вышки с часовыми по периметру расставят… Хоть беги из Подмосковья куда-нибудь под Рязань или в Калугу».
Петр Павлович подъехал к железным воротам, закрытым наглухо, и понял, что он у цели. Синий жигуленок, громко чихнув, остановился. Ворота медленно открылись, подозрительно задрипанную для закрытого коттеджного поселка машину, после тщательной проверки и перепроверки документов, впустили на территорию.
Петр ехал по главной улице и с любопытством поглядывал по сторонам. Оказалось, за внешним забором есть еще и внутренние, индивидуальные ограждения, скрывающие каждый дом и участок от любопытных взглядов собственных соседей. Внезапно ворота в одном из внутренних заборов автоматически отворились, и Петр въехал на забетонированную площадку у дома.