Зло вчерашнего дня
Шрифт:
— О, покорно прошу меня простить! Не узнал! У вас, Марианна Лаврентьевна, такой молодой голос, — галантно отозвался Михаил Соломонович. — А что, собственно, случилось?
— Эти фарисеи, эти лицемеры, они…
— Что? Говорите скорее…
— Наш дуб! Они его спилили!
— Что?! — взревел Михаил Соломонович. — Не может быть!
— Да говорю же вам! Предлагаю прогуляться в наш сквер, увидеть все собственными глазами и срочно решить, что делать.
— Ну, что тут поделаешь, — вздохнул Михаил Соломонович.
— Извините, не ожидала! — ядовито возмутилась Марианна Лаврентьевна. —
— Нет! — вскричал Михаил Соломонович. — Я с вами!
— Жду вас через полчаса в сквере, — жестко объявила дама.
Через час пожилая пара стремительно шагала по бульвару.
— Вихри враждебные веют над нами, — тихонько напевал красивым баритоном Михаил Соломонович, вышагивая по дорожке и элегантно опираясь на щегольскую трость.
— Грозные силы нас злобно гнетут, — тоненько подхватила Марианна Лаврентьевна, семеня по бульвару крохотными ножками, обутыми в изящные ботиночки. Порой она встревоженно поглядывала на спутника, который дышал все чаще. Внезапно дама прищурилась и остановилась как вкопанная.
— Видите? Его нет! — закричала Марианна. Лицо дамы стало багровым от гнева.
— Ну да, нет… — растерянно подтвердил Михаил Соломонович, неохотно прерывая песню на полуслове. — Дуб исчез! — повторил Михаил Соломонович, подойдя вплотную к высокому зеленому забору, загородившему место, на котором прежде стояло раскидистое дерево.
На заборе красовалось сразу две надписи: «Высокое напряжение» и «Не влезай — убьет!». Марианна Лаврентьевна зашипела, как рассерженная кошка:
— Ах так! Я ему покажу — напряжение! Он у меня так напряжется, что никакая изоляция не поможет!
— Кто? — продолжал проявлять легкую туповатость Михаил Соломонович.
— Да наш глава управы! Тот самый главный чиновник, который приезжал в сквер, помните?
Весьма скользкий тип, как я, наконец, поняла. Его зовут Алексей Иванович! Ну, вспомнили теперь?
— Еще бы! — поддакнул Михаил Соломонович. — Денег еще на храм пожалел, жмот несчастный. Все думает, что он в рай по льготным спискам прошмыгнет. Как бы не так! Жариться ему на сковородке! Сдается, что дуб — самый малый грех в его длиннющем послужном списке!
— Что ж, голубчик Алексей Иванович, допрыгался! — пробормотала Марианна Лаврентьевна тихим, грозным голосом. — Пускай теперь винит только себя. Я бросаю вызов местным властям. Хотят черный пиар — получат! — жестко объявила старушка и посмотрела на спутника сверкающими, как у кошки, глазами. — Кто не с нами — тот против нас. Вы со мной?
— А вы еще не поняли? — с обидой спросил Михаил Соломонович и поднял руку, сжатую в кулак, в революционном салюте.
Катя и Леша почти не удивились, когда узнали, что у них билеты на один авиарейс. Судьба, соединившая их по своему капризу в туристическом автобусе, теперь не имела права выпускать своих избранников из виду. Регистрируясь на посадку, влюбленные попросили забронировать им места рядом.
Теперь они сидели в соседних креслах, держались за руки, боялись шелохнуться и не желали думать о том, что через два часа придется расстаться — пусть на время, пускай даже на один день!
«А вдруг мы потом никогда не встретимся? Во всех глянцевых журналах пишут, что курортные романы не имеют продолжения», — с грустью подумала Катерина.
И Лешка, словно прочитав ее мысли, предложил:
— Кать, а с какой такой радости тебе из аэропорта к подружке на дачу ехать? Шифруешься — так шифруйся грамотно. Давай к нам! Мы с мамой тоже по Киевке живем, только чуть дальше от Окружной, чем твои предки. Я по выходным дома отсыпаюсь, а по будням ночую в столице, в съемной комнатухе. Короче, отдохнешь у нас, а завтра на моем мотоцикле отправимся в разведку. В сторону вашего фамильного замка.
Катя вначале честно хотела сказать «нет». Все-таки это слишком легкомысленно — ехать домой к молодому человеку через два дня после знакомства. Но она тут же со страхом подумала, что намного легкомысленнее взять и расстаться с ним прямо сейчас. Такие мальчики на ее жизненном пути пока штабелями не валялись. Незаметно Катя скосила глаза на соседа и словно впервые разглядела его. Ни фига себе! Высокий, черноглазый, темноволосый красавец с обаятельной улыбкой и приятным голосом. Это уже немало, а если вспомнить, что он еще и в серьезной фирме работает, и французским владеет… М-да, умные девушки такими не разбрасываются… Сейчас Лешка просто сидел рядом, его рука с длинными пальцами нежно поглаживала ее руку. Вроде бы — ну и что? Со сколькими мальчиками она держалась вот так за руку в кино или целовалась у себя в комнате. Пару раз после вечеринок даже происходило кое-что большее — ну и ладно, в наше время это, как говорится, еще не повод для знакомства. Но сейчас мысль о том, что буквально через два часа им придется разомкнуть пальцы, почему-то показалась невыносимой. Впервые в жизни.
— Поедем, — просто сказала она.
И Лешка, не удержавшись, громко чмокнул ее в щеку.
Когда самолет приземлился, Кате пришла эсэмэска от матери:
«Привет, дочка, как там погода в Париже?»
«Отличная! — бодро отписала Катя. — Собираюсь в Сен-Дени. Там усыпальница французских королей».
«Не надо могил, лучше влюбись», — попросила мама.
«Уже», — честно ответила Катя и убрала мобильник в сумочку.
Навстречу ей быстрым шагом шел Лешка. На каждом его плече висело по дорожной сумке. Одна его, другая Катина. Катерину охватил восторг, словно она сбежала с уроков. Девушка подумала: самое интересное только начинается.
Лина стремительно влетела в приемную Ивана Михайловича, словно смерч принес ее сюда и опустил напротив секретарши.
— Мне бы хотелось встретиться с Иваном Михайловичем. — Она старалась наладить дыхание. Лина думала, что говорит уверенным и даже слегка развязным голосом, однако секретарша профессиональным слухом уловила в нем дрожащие нотки.
— А вам назначено? — с отработанной вежливостью спросила строгая стражница.
Лина почувствовала, как по спине потекла струйка пота. Надо срочно что-то придумать. А то Михалыч, как уже бывало не раз, удерет в другую дверь, что тогда она скажет «Утятам»? Что те напрасно на нее понадеялись?