Зло
Шрифт:
— Тогда здравствуй.
— И только? А где же извинения, нежные слова, возможно, даже клятва?
— Начнем с того, — Ельцов повернул машину на улицу Горького, — что клялся я один раз в жизни под знаменем части, с автоматом на груди, когда принимал военную присягу: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, принимаю военную присягу и торжественно клянусь…» С той поры я больше не клялся и не собираюсь этого делать.
— Господи, какая глупая патетика, — брезгливо сказала Наташа и достала длинную
— А вот за что я должен извиняться, убей, не пойму.
Ельцов умело обошел светлую «Волгу» и стал на поворот на бульвары.
— Ты не звонил мне неделю.
— Наташенька, милая моя, последний раз ты разговаривала со мной так, мягко говоря, прохладно, что я просто не решался тебя беспокоить.
— Ты просто дурак. — Наташа повернулась и поцеловала его в щеку.
— Значит, дурак, а в моем возрасте это уже хроника.
— Господи, — Наташа поняла, что инициатива в ее руках, — так не хочется ехать к Женьке.
— Почему?
— Народу много будет.
— Ты же любишь общество.
— Не каждый день.
— Я тебя буду веселить.
— Ну если так… — Наташа выкинула окурок в окно. — Переделкино — это удача. Я забегу к своим, а то они мое лицо забыли.
Машина вырвалась с Кутузовского на проспект маршала Гречко, миновала вылетной пикет и пошла по Минке. У поворота на Переделкино их тормознул гаишник. Милиционер подошел, бросил руку к козырьку.
— Инспектор ГАИ, попрошу права, документы на машину.
Юрий протянул ему права, техпаспорт и доверенность.
Лейтенант внимательно просмотрел все, особенно доверенность, и сказал:
— Ваши документы можно посмотреть?
Юрий достал из кармана темно-вишневую сафьяновую книжку — удостоверение, на котором золотом был выдавлен герб РСФСР и сверкали буквы «Спорткомитет России».
Инспектор раскрыл ее и прочитал вслух:
— «Мастер спорта СССР Ельцов Юрий Николаевич является тренером».
Он внимательно посмотрел на Ельцова и засмеялся:
— А я вас знаю, я за вас в шестидесятом болел на первенстве Москвы.
— Видимо, поэтому я и стал чемпионом, — улыбнулся Ельцов.
— Точно. Все в порядке, проезжайте. — Лейтенант вернул документы.
— А ты знаменитость, оказывается, — удивленно сказала Наташа, — если бы не…
Она осеклась.
— Ну что ты замолчала, говори смело, если бы не тюрьма, то я стал бы звездой, как Эдита Пьеха.
— Я не то хотела сказать.
— Не лукавь, ты хотела сказать именно это.
Пикируясь, они проехали мост над озером и оказались в интеллектуально-литературном заповеднике. Машина ехала мимо заборов и дач, в которых, видимо, в этот момент создавались шедевры отечественной словесности, а у каждого встречного человека на лице отражались раздумья о судьбах мира.
Но это для дилетантов. Юрий,
Дача Женьки, вернее, ее родителей была как раз напротив маленького прудика. Ее отец купил дачу у вдовы хорошего, поэтому весьма небогатого писателя. Когда-то, в конце сороковых, по распоряжению Сталина группе писателей-фронтовиков здесь были выделены большие участки и по себестоимости проданы финские одноэтажные домики. Женькин отец был большой строительной шишкой. Он немного расширил дом, провел водопровод, газ, соорудил отопление, пристроил еще одну комнату и увеличил террасу, а на участке поставил изящную беседку-бельведер, и получился милый и очень уютный домик.
Ворота были открыты, несколько машин уже стояли у дачи, на участке горел костер, над которым колдовал невысокий парень в голубой рубашке и джинсах.
Ельцов не видел его лица, но все равно сразу узнал — это был Хамид Рашидов, прекрасный кинорежиссер из Ташкента.
Он обернулся, увидел Юру, выходившего из машины, и замахал ему руками.
— Юрка, шайтан, иди ко мне, я плов не могу бросить.
Ельцов пошел к костру, и они обнялись.
— Знаю, все про тебя знаю, — вытирая вафельным полотенцем разгоряченное от огня, лицо сказал Хамид, чуть растягивая по-восточному слова. — Я же к тебе приехал. Дело есть. Золотое дело.
— Поговорим потом.
— Потом, потом, — серьезно ответил Рашид, — здесь нельзя, я мужской работой занят. Плов делают только настоящие джигиты.
К ним подошел Игорь Анохин.
— Юрка, оставь повара в покое, пойдем, я тебя с народом познакомлю.
Наташа вошла в дом раньше, и первым, кого она увидела у фуршетного стола на террасе, был Рудин.
— Знакомьтесь, — Женька обняла Наташу, — моя подруга Наташа, первая московская красавица. А это — Танечка Ильина, ее муж Георгий, в обиходе Гоша, соученик по МГИМО Сережа, ну, Вовчика ты знаешь, а это наши соседи, писатели Григорий Павлов и Валера Осипов.
Павлов поклонился важно, словно давая понять, какое расстояние лежит между ним, духовным наставником соотечественников, и всеми остальными.
Осипов, мужик необъятных размеров, был занят огурцом и улыбнулся Наташе весело и простецки.
— Сейчас еще одна наша с Танечкой подруга подъедет, — тараторила Женька, — и все в сборе.
Наташа краем глаза наблюдала за Рудиным. Сергей вел себя на удивление естественно.
На крыльцо поднялись Игорь и Юра.
Осипов, доев огурец, бросился к Ельцову обниматься.