Зло

Хруцкий Эдуард Анатольевич

Но Махаон был известный медвежатник, таких спецов больше не осталось. Профессор, да что там профессор — академик в своем деле. А этот парень вызывал у Ястреба странное чувство.

Он позвонил Яше и сказал, что виделся с человеком.

— Ленчик, — ответил Яша, — я тебе так скажу, парень надежный полностью. А главное, как говорят на зоне, живет на доверии. Сам никого не кидает и партнерам подобные штучки не прощает.

Много позже, месяцев через семь, Ястреб

смотрел по телевизору «Кинопанораму» и к удивлению своему увидел на экране того парня. Оказывается, фильм, снятый по его сценарию на студии научно-популярных фильмов, получил Гран-при на кинофестивале в Лозанне.

Ястреб смотрел на экран и никак не мог поверить, что человек, так красиво и интересно рассуждающий о кино, — вор-домушник. Но это было потом. А под самый Новый год позвонил тот фраерок и сказал, что ждет его в два часа в ресторане «Кама». Ровно в час, когда Бугримова уехала в цирк, в подъезд дома на Котельнической набережной вошли двое прекрасно одетых мужчин. Один нес елку, второй — несколько обвязанных лентами коробок.

— Вы к кому? — спросила бдительная вахтерша.

— Мы к Ирочке Бугримовой, — белозубо улыбнулся бородатый человек в очках.

— А елку кому? — поинтересовалась вахтерша.

— Ей, и подарки тоже, от коллектива нашего театра.

Вахтерша была женщина опытная, двадцать лет сторожила эти двери. За это время насмотрелась всякого. Посетителей определяла сразу. Солидные, одетые в хорошо сшитые костюмы и пальто шли в квартиры начальников. К служителям муз, жившим в номенклатурном дворце, приходили именно такие, бородатенькие, но модно одетые гости.

Вахтерша улыбнулась человеку с елкой в руках.

Она, конечно, с почтением относилась к солидным гостям, но актеров любила душевно и преданно. Дома пересказывала дочкам, с кем приехал знаменитый Роман Кармен, что сказал ей Михаил Державин и что бедняга кинорежиссер Володька Дьяченко опять ночью приехал пьяный с компанией поддатых киноактрис и актеров.

Парень в дубленке прислонил елку к стене, сделал жест — и перед дежурной появилась коробка шоколадных конфет.

— С Новым годом, — хором поздравили ее гости Бугримовой. — Если Ирочки нет дома, то мы елку и подарки оставим у дверей.

— Ладно, — махнула рукой вахтерша, — идите.

Потом у жены академика с рук спрыгнула кошка, которую везли к ветеринару. Искали ее всем миром в огромном вестибюле.

А минут через десять после того, как отловили кошку, в восьмидесятую квартиру привезли мягкую мебель и грузчики, матерясь, загружали ее в лифт. Когда кресла и диван отбыли по назначению, вахтерша вспомнила, что двое веселых артистов так и не спустились вниз. Она попросила сантехника посидеть на вахте, а сама поднялась в квартиру Бугримовой. У стены стояла елка и лежали коробки с надписью

«С Новым 1982 годом!», а двери были полуоткрыты. Вахтерша не стала заходить к Бугримовой и из соседней квартиры вызвала милицию.

Ястреб приехал в «Каму» ровно к двум. Поднялся в прокуренный, пахнущий прогорклым маслом зал, огляделся. Почти все столики были заняты, у самого входа за длинным, на восемь человек, столом сидел его знакомый.

— Привет. — Ястреб сел за стол.

— Салют! — усмехнулся парень.

— Ну как?

— Сумка под столом. Бабки?

— В кейсе. — Ястреб поставил кейс под стол.

— Отлично. Думаю, засиживаться не будем. Подвиньте мне, пожалуйста, ногой ваш кейс.

— А вы мне сумку.

— О чем речь.

Парень наклонился, взял кейс. Махнул рукой и вышел.

Ястреб посидел минут пять для приличия. Услышал от неопрятной официантки сакраментальную фразу, что стол не обслуживается, взял сумку и пошел к выходу. На другой стороне улицы его ждала машина.

Ястреб попросил шофера остановиться, не доезжая Дома журналистов, подождал, пока отъедет машина, перешел на другую сторону к Дому Полярников.

— Молодец, — сказал Шорин, открывая сумку. — Цены тебе нет, Ястреб.

* * *

Все это Ястреб вспомнил, пока Филин мелкими глотками смаковал португальское пойло. Филин даже глаза прищурил от удовольствия, но Ястреб знал его лучше многих и понимал прекрасно, что старый вор наблюдает за его реакцией сквозь щелочки опущенных век.

Конечно, можно было стребовать обратно камушки, но куда он с ними пойдет! На Кавказ ехать после истории с Гиви себе дороже, придется ждать, пока этот старый паразит пристроит их.

Филин допил бокал, покрутил головой от удовольствия — ну впрямь ночной хищник — и сказал ласково:

— Я слышал, Ленечка, что ты на катране Гиви Резаного прямо опустил.

— Было дело, — зло сказал Ястреб. — Было. Кинул он и меня, и людей весьма солидных.

— Молодец. Общество довольно. Хватит чернозадым по Москве шустрить и свои порядки устанавливать. Гиви теперь в Москве не покажется, а если спалится, то под шконкой у параши сидеть будет. Да и авторитет ты свой поднял сильно.

— Спасибо за доброе слово, но все же скажи, как мы наше дело ладить будем?

— Скинь цену, Ленчик, — вздохнул Филин, — не жлобись, я тогда быстрее эти камушки сдам.

— Филин, — усмехнулся Ястреб, — ты человек умный, а говоришь сейчас вроде как артельный делец. Ты же моему товару настоящую цену знаешь?

— Ну.

— Что «ну»? Знаешь или нет?

— Знаю.

— Посчитай, сколько я тебе нажить даю.

— Ты, Ленечка, о деньгах, а я о времени тяжелом.

— Брось, нынешнее время для нас слаще меда, не гони порожняк, я же не фраер.