Злоба
Шрифт:
‘А как насчет этого короля?- Сказал Дат, выдергивая его из раздумий.
– Какого короля?’
– Этот Натаир из Тенебраля. Я слышал, что у него на корабле есть боевой отряд.’
Корбан усмехнулся. ‘Если так, то их не так уж много. Три десятка, четыре Десятка Мечей? Что это может сделать?
– Хм, - сказал дат. ‘На этом корабле не только воины.’
– А?’
Дат посмотрел вниз на корабль в заливе, на котором мигали огоньки, пока они смотрели.
‘Я присматривал за папиной лодкой на берегу, - сказал Дат.
– После того, как я увидел, что ты уезжаешь на свою Долгую
– И что же?- Подсказал Корбан.
‘И я кое-что слышал. Шумы. С того корабля доносились странные звуки.’
‘Что ты имеешь в виду?
– Что именно?’
– Как зверь. Как будто ничего я когда-либо слышал прежде, - Дат пошел дальше.
– Я уже слышал, как Буря рычит и воет.- Он взглянул на волка, сидящего на одной из гигантских ступеней лестницы. ‘И этого достаточно, чтобы меня бросило в дрожь. Но это было хуже, гораздо хуже.’
Корбан усмехнулся.
– Дат, это ведь ты сказал мне, что Брина украдет мою душу, помнишь? И тот, что побелел, когда Краф пронзительно закричал на тебя.’
Дат нахмурился. ‘На этом корабле что-то есть, - настаивал он.
– Что-то нечеловеческое. Этот Натаир, он мог бы использовать его, чтобы помочь нам.’
‘Даже если на этом корабле удобно устроилось существо из другого мира, почему Натаир решил сражаться с Овейном? Он в безопасности, под покровом знания.’
Теперь с моря налетали сильные порывы ветра, поднимались по склону утеса и крепостным стенам, принося с собой привкус соли и дождя. Почти совсем стемнело, но ни звезд, ни луны не было видно над головой; к крепости безжалостно неслись облака, раздувшиеся и тяжелые.
‘Лучше слезь со стены, - пробормотал Дат, хмуро глядя на небо, когда толстая капля дождя упала на нос Корбана.
– Это будет очень плохо.’
‘Тогда пошли, - сказал Корбан. Может, у Дата и было богатое воображение, но Корбан полностью доверял словам своего друга, когда дело касалось погоды. Он поднял свой щит и копье – он носил их повсюду после нападения Овейна – и вместе они наполовину сбежали вниз по лестнице и пересекли пустое Рябиновое поле, Буря с ними.
Пиршественный зал опустел еще больше, чем прежде, но все еще был занят, и в тени сидели его мама и папа, Фаррелл и его отец, Анварт.
Корбан направился к нему, Дат последовал за ним.
– Привет, Бан, Дат, - сказал Фаррелл.
Корбан кивнул подмастерью кузнеца и тоже заметил недавно заплетенную воинскую косу в волосах здоровяка. Посмотри на нас, подумал он, посмеиваясь про себя, теперь все воины.
Корбан некоторое время сидел и лениво слушал своих друзей, а Дат в это время был занят каким-то анекдотом. Он откинулся на спинку стула и оглядел зал. Его взгляд упал на Эвниса и Вонна, которые вели серьезный спор, судя по хмурому выражению лица Вонна. Он часто задавался вопросом, выполнит ли Вонн свою угрозу. Так много всего произошло с того дня в загонах, когда Щит убил собаку Хельфаха. Другие, Тарбен и Кэмлин, завернувшись в промокшие плащи, искали укрытия. Они прошли мимо стола Корбана, оба кивнули ему и Дату, и направились к горстке воинов. "Странно, - подумал Корбан, - как одно действие может так сильно измениться. Сайвен рассказала ему о том, как лесной житель защищал ее, обратно в Лесу Мрака, спас ее.
– Правда и мужество, - прошептал он себе под нос. Его отец был прав. Правда и мужество действительно имели значение, действительно имели значение.
Рядом послышались шаги, и на него упала тень. Буря зарычала, низкий рокот, и он посмотрел вверх, чтобы увидеть Рафа, стоящего над ним, его отец за плечом. Позади них выстроились еще несколько воинов из холда Эвниса.
‘Я вызываю тебя, Корбан Бен Таннон, - громко произнес Раф, официально вызывая на дуэль.
Ропот голосов, заполнивший зал, дрогнул, тишина растеклась от них все более широкой рябью. Халион нахмурился и что-то сказал Эдане. Она придвинулась ближе к отцу и прошептала ему на ухо:
Корбан посмотрел на Рафа и медленно встал, отойдя от стула.
– Отойди, парень, - прорычал Таннон Рафу.
‘Я не мальчик, - сказал Раф. ‘Я мужчина, и это мое право.’
Бренин вернул ему меч Рафа, и сделал это официально на Рябиновом поле, в тот же день, когда Дат и Фаррелл прошли свои воинские испытания. Теперь требовалась каждая рука, способная владеть мечом. Так сказал Бренин.
‘На каком основании?- Сказал Корбан.
‘По двум пунктам, - громко ответил Раф, оглядывая комнату.
– Во-первых, это личная обида. Второе-нарушил слово вашего короля.’
– Что?- рявкнул Корбан.
Раф многозначительно посмотрел на Бурю.
– Этот зверь был изгнан из крепости, ему было запрещено возвращаться под страхом смерти. Я знаю, что это правда, мой отец был там, когда наш король говорил это, как и многие другие свидетели.- Он улыбнулся. ‘Ты это отрицаешь?’
– С тех пор многое изменилось.’
‘Ты это отрицаешь?- Повторил Раф громче. ‘Ты отрицаешь, что наш король произнес эти слова?’
– Нет, - ответил Корбан, свирепо глядя на Рафа.
‘Тогда давай продолжим, - сказал Раф.
– Пусть суд мечей рассудит наш спор.’
– Стойте, - раздался голос, и все обернулись, чтобы увидеть стоящего Пендатрана. ‘Вы не можете этого допустить?- сказал он Бренину, Король смотрел в свою чашку, помешивая остатки.
Бренин медленно поднял голову и с трудом сфокусировал взгляд на Корбане и Рафе. ‘Какое это имеет значение?- пробормотал он. ‘Продолжайте.- Он равнодушно махнул рукой. ‘Но только до первой крови, а не до смерти. Мне нужен каждый воин.- Он усмехнулся про себя, в его тоне было мало юмора.
Раф ухмыльнулся и схватился за рукоять меча, наполовину вытащив его.
На это Буря зарычала и прыгнула вперед, сжавшись между Корбаном и Рафом с оскаленными зубами.
‘Буря. Стой, - крикнул Корбан.
– Вот видишь, - выпалил Раф, пятясь назад. ‘Этот зверь представляет опасность. Его не должно быть здесь.- Он взглянул на Бренина.
– Видишь ли, мой Король, твое суждение было верным.’
‘Да, возможно, - пробормотал Бренин.
– Пусть об этом судят ваши мечи.’
Корбан уставился на короля и почувствовал, как у него сдавило грудь: смысл слов Бренина становился все яснее. Это стало гораздо серьезнее, чем вражда между врагами детства. Если он проиграет, то решение суда будет направлено против него. Бурю можно было предать смерти, и Раф наверняка настоял бы на этом.