Злодейство торжествует
Шрифт:
Потом Мэдисон опустил глаза и испугался. Казалось, пол был покрыт не ковром, а густым туманом, в котором ноги увязли по щиколотку. Однако, убедившись, что стоит на чем-то твердом, Мэдисон успокоился.
Изысканная мебель — бюро, столы и стулья — как будто не имела ножек и не стояла, а парила в воздухе.
Ощущение потерянности, охватившее его при первом взгляде на это помещение, — такого он никогда еще не испытывал и не представлял себе на Земле — постепенно покидало Мэдисона. Им снова овладела решимость добиться успеха. "Где
И тут Мэдисон опять почувствовал, что все вокруг какое-то неустойчивое. Ни он, ни охранник не шагали, а, казалось, стояли на месте. И в то же время двигались! Очень медленно и мягко, ни разу не дрогнув, поверхность пола перемещалась к стене. То, что Мэдисон принял за огромное бюро, оказалось постелью!
Мэдисон выпучил глаза. В темной части комнаты раздавались страстные стоны.
Пол продвинулся еще дальше.
В пятне света виднелась рука Крошки. Она поднялась и затрепетала, когда Крошка издала очередной стон.
Томно звучала музыка, в комнате пахло духами.
Охранник тихонько позвенел цепью, чтобы привлечь внимание.
Двое служанок вскинули головы, увидели, кто пришел, и с негодованием воззрились на Мэдисона.
Крошка медленно повернула голову, и ее затуманенные истомой глаза постепенно сфокусировались на Мэдисоне. Она закрыла свой чересчур большой рот и медленно растянула губы в улыбке. Затем по-английски, лениво цедя слова, проговорила:
— Ты соображал так долго, что я уж решила, что не придешь. Поэтому и поторопила их — ведь они просто руки ломают, когда видят меня разгоряченную танцем и неудовлетворенную. — Она постепенно приходила в себя, и голос ее уже не звучал томно. Ленивая улыбка превратилась в ухмылку. — Ну что, Мэди, ты наконец решился позволить мне попытаться избавить тебя от фиксации на матери? — Она довольно рассмеялась.
Охранник вдруг встал на колени, поклонился и, трепетно положив в ладонь Крошки рукоятку цепи, сказал, глядя в туманный пол:
— Ваше величество, вот он, тот, кто должен исполнить ваше желание. Если он не порадует вас — я буду снаружи, у двери, с "жалом".
Крошка посмотрела на рукоятку цепи, увидела кнопку и надавила на нее.
Ошейник чуть не оторвал Мэдисону голову. Он издал вопль и схватился за обруч обеими руками. Крошка перевела взгляд с кнопки на Мэдисона: ток отключился, и пленник крутил головой, стараясь убедиться, что та еще у него на плечах. Крошка вдруг захохотала:
— О, Мэди, я вижу, у нас будет возможность повеселиться! Не буду тебя мучить. Я хочу, чтобы ты чудесно провел время. Так что будь хорошим мальчиком, делай то, что говорят, — и я не стану нажимать на эту кнопочку.
Мэдисона это не успокоило. Экстравагантная комната покрылась цветной рябью, а ощущение отрываемой от тела головы вызвало приступ головокружения. И кто это стонет — музыка или он сам?
Сквозь одурь до него вдруг дошло, что служанки тоже смеются. Правда, в их смехе проскальзывала нотка жестокости, которой не было у Крошки: он слишком хорошо сознавал, что эти служанки ему не друзья. И Крошка не друг тоже. Так она и сказала! Мэдисон попытался сосредоточиться. Охранник, напоследок грозно взглянув на пленника, вышел в коридор.
Крошка, все еще смеясь, стала отдавать служанкам распоряжения.
Одна горничная поднялась, завернула Крошку в халат и шелковой кисточкой стала поправлять ей макияж.
Другая горничная, зрелая и миловидная женщина, вытерла лицо подолом своей едва прикрывавшей наготу накидки, поднялась и двинулась к Мэдисону.
Тот попытался уклониться, но она брызнула в него одеколоном с мужским запахом. Затем потянулась за баночкой с мазью, стоявшей на бюро.
Мэдисон взглянул на нее и вздрогнул.
Горничная повернулась к Крошке:
— Ваше величество, по-моему, среди предков этого дворянина было кухонное полотенце.
Это рассмешило Крошку. Она лежала на боку и смотрела на Мэдисона.
— Ну что ж, — воскликнула она, — тогда выжми его! Мэдисон в панике поплотнее запахнул на себе халат. Другая горничная с удивлением взглянула на него и захохотала.
С ужасом глядя на приближающуюся служанку, Мэдисон выставил перед собой руки.
При виде этого Крошка закатилась от хохота.
— Ох, Мэди, ты просто умора! — проговорила она наконец, задыхаясь. — Разве твоя мамочка ничему тебя не научила? — И она принялась кататься по постели, весело вскрикивая, очень довольная собственной шуткой.
Выпучив от ужаса глаза, Мэдисон беспорядочно махал руками.
Обе служанки опустились перед ним на колени и хохотали, наблюдая за этими манипуляциями. Мэдисон попятился.
Одна служанка держала в руках баночку с мазью. Мэдисон со страхом уставился на нее. Другая стала отмеривать порцию гашиша.
— Нет-нет! — заверещал Мэдисон.
Крошка умирала от смеха.
— О, Мэди, — взвизгнула она, — да ты просто клоун! На сей раз тебя избавят от твоей мамочки! — Она села на постели. — После меня ты возьмешься за этих двух. — И она указала пальцем на служанок.
— Нет! — в ужасе вскричал Мэдисон.
Одна из служанок, смеясь, двинулась к нему.
Мэдисон снова попятился и тут кое-что заметил.
Крошка больше не держала в руке конец его цепи. Он соскользнул с постели и валялся на полу.
Служанки схватили дико озирающегося по сторонам Мэдисона.
Крошку одолел новый приступ смеха.
За спиной у Мэдисона стоял высокий комод.
Одна служанка попыталась поцеловать его.
Мэдисон вдруг размахнулся и ударил ее кулаком в челюсть. Женщина с грохотом свалилась на пол.
Мэдисон по-обезьяньи шустро вскарабкался на комод и быстро подтянул к себе цепь. Теперь от пола его отделяло двенадцать футов. Если бы сию минуту в спальню вошел охранник, то не смог бы дотянуться до пленника "жалом".