Злом за зло
Шрифт:
Когда впереди зажглись огни сигнальных башен фельенского порта, тепло манившие сквозь пелену начавшегося ливня, пассажиры радостно загомонили. Вскоре гукор миновал охранные корабли, стоявшие на якоре по сторонам от главного фарватера, и вошел в портовую бухту, где уже обрело приют десятка три разномастных судов. К левому борту подплыла юркая лодчонка, на которой помимо гребцов находился дежурный портовый лоцман, исполнявший также обязанности таможенного инспектора. Перекрикивая рев ветра и периодические раскаты грома, они с капитаном договорились о том, куда должен встать гукор, и вскоре судно причалило недалеко от входа в портовую акваторию. Несмотря на ненастье, работники таможенной службы поднялись на покачивающуюся палубу незамедлительно, в капитанской каюте были рассмотрены документы на товар, затем стражники в парусиновых плащах споро облазали весь корабль, пересчитали
– Сойдем на берег или здесь заночуем, господин Солезамо?
– осведомился гоблин с едва различимой ехидцей.
– Ты что, издеваешься?!
– Вадильфар уже стоял рядом со сходнями в полном латном доспехе, при щите и мече. Ему не терпелось почувствовать под ногами твердую землю, особенно после того как ненастье стало качать гукор еще сильнее.
Дождь крепчал, раскаты грома и вспышки молний учащались, а скорость реки росла. Тобиус согласился с гномом, и втроем они сошли на причалы. От ближайших к воде таверн пришлось отказаться, ибо, по мнению Вадильфара, мгновенно повеселевшего с возвращением на сушу, в них всегда брали втридорога. Таща на себе огромный вес доспеха, внушительный рюкзак, гномский щит, обитый железом, и гномский же короткий меч, красноволосый бодро месил латными сапогами грязь в поисках 'приличного местечка'. Пару раз его взгляд падал на вывески заведений, явно принадлежавших гномам, что было не редкостью, - в Архаддире проживало достаточно представителей его вида, но такие места скорее отталкивали гвардейца, чем притягивали. Вилезий уже начал громко жаловаться, что гномская жадность их через весь Архаддир протащит, но оказалось, что не через весь, а лишь на противоположный от реки край порта, к самым складам.
Порядком уставшие, они вошли в тепло общего зала гостиничного дворика 'Дырявый невод', который хоть и находился далеко от реки, был почти полон. Тобиус сразу же договорился с хозяином о местах для ночлега, заплатив при этом несколько больше в силу временного обилия напуганных непогодой посетителей. Он отказался от трапезы и указал на своих спутников, которые наверняка не последовали бы его примеру, а сам поднялся на второй этаж в снятую комнату. Хотя солнце еще пока не зашло, из-за туч вечер за окном превратился в почти настоящую ночь. Тобиус освежил постель, изгнал из нее любую возможную паразитическую живность парой коротких заклинаний и улегся спать под звук сильного ливня и рокот громовых раскатов.
В детстве он не наблюдал снов, хотя знал о гипотезах, утверждавших, что человек видит сны каждую ночь, но почти никогда не помнит о том, что ему вообще что-то снилось. В более зрелом возрасте, когда с ним впервые заговорил Шепчущий, он познакомился с кошмарами и теперь знал в них толк. Но вне зависимости от того, видел ли Тобиус сны или кошмары, когда он их видел, он всегда понимал, что спит.
Волшебник смотрел на зеленую от трав долину, ютившуюся у подножья горного хребта, вдыхал запах цветов и далекого снега, видел лазурь небесного свода, чувствовал на коже касания ветряных потоков и совершенно точно понимал, что спит. Трава щекотала подошвы босых ступней, когда он побрел в тень, отбрасываемую большим деревом. Там его ждала женщина, полулежавшая на расстеленном одеяле среди колышущегося травяного моря. Простое вилланское платье очень шло ей, как и длинная черная коса, украшенная цветами. Он улегся рядом, заложив руки за голову, и закрыл глаза. Солнечный свет, проникавший сквозь шелестящую листву, то и дело шкодливо лизал опущенные веки. Потом тень над лицом стала цельной, он понял, что женщина склонилась над ним, вдохнул запах ее кожи, ее волос, запах сорванных цветов и освободил руки, чтобы притянуть ее к себе, поцеловать. Сладкая, как мед, теплая, как нега домашнего уюта, желанная, как воплощение самых страстных желаний, эта женщина была в его объятьях, и с ней он ощущал... покой? Нет, что-то превыше покоя. Он чувствовал себя счастливым, цельным, совершенным, полноценным.
Она положила голову на его левую руку, как на подушку, и прижалась к волшебнику, словно помещая себя под его защиту. Тобиус открыл глаза, приобнимая женщину, и направил умиротворенный взгляд на горы.
Они всегда манили его своей огромностью, своей древностью, своим величием, особенно Драконий Хребет. Невероятная цепь, делившая мир пополам, зачаровывала и пугала, но непрестанно манила его с самого детства. Он хотел увидеть ее, и он увидел и даже раздумывал над тем, чтобы спрятаться в одном из сотен тысяч больших и малых ущелий, в какой-нибудь потерянной высокогорной долине, где не то что одного человека - где армию бы пришлось искать несколько веков. Но тогда маг отказался от этой возможности, побоялся сразу вступать в царство, полное древних чудовищ, драконьих гнезд, враждующих варварских племен и властных гномских кланов.
– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Это сон.
– Почему ты так решил?
– Слишком хорошо, - повторил Тобиус, - чтобы быть правдой. Я, женщина, которую я хочу, красота и покой вокруг. И это.
– Он поднял к лицу живую и невредимую правую руку.
– Пусть так, пусть сон, но пока ты спишь, насладись. Разве ты не достоин милосердия? Разве твоя душа не заслужила отдыха?
Серый маг поцеловал ее в лоб и умиротворенно вздохнул. А потом что-то шевельнулось под землей, что-то едва заметно вздрогнуло, в горах сошел камнепад, потому что поднялось огромное веко, и янтарный глаз взглянул вниз, на залитые светом долины. И горы пришли в движение. Мир затрясся, с вершин белыми волнами сошли лавины, покатились вниз каменные глыбы, и одна из больших скальных гряд приподнялась, отрываясь от тела гор. Из-под осыпавшейся земли показалась красная чешуя, острая щетина скал оказалась шипами на спине исполинского рубинового дракона, его распростершиеся крылья закрыли небосвод, а тысячелетние камни стали крошиться под тяжестью его тела. Ужасный ящер устремился вниз, преодолевая глубокие пропасти, словно мелкие канавки, иссушая своим жаром озера, испаряя древние ледники, превращая скалы в текучую лаву.
– Надо бежать!
Тобиус поднялся, но замер, чувствуя, как в его рубаху мертвой хваткой вцепились руки. Он посмотрел вниз и увидел лицо Райлы. Наемница потеряла свою косу и пейзанское платье, на обнаженной коже проступили кровавыми росчерками воспаленные и кровоточащие раны, из больших темных глаз вместо слез текла ртуть, и рот был наполнен кровью из кровоточащих десен. Ворона цеплялась за него изрезанными руками.
– Райла...
Дракон слез с горы, и вместе с ним в долину пришли свирепые суховеи, убившие все живое. Травы развеялись прахом, дерево занялось трескучим огнем. Чудовище нависло над Тобиусом, обратив к нему одно свое око, и маг почувствовал ужас маленького существа, на которое обратило взор существо исполинское.
– ВЕСЬ МИР ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ, И ВСКОРЕ ОН ОБ ЭТОМ УЗНАЕТ.
Пасть разверзлась, и из нее хлынул поток черного огня.
– Не позволяй им властвовать в твоих снах!
– Кто-то схватил Тобиуса за руку и выдернул из мира сновидений.
Серый магистр вздрогнул и проснулся.
Сквозь шум его дыхания пробивался стук дождевых капель по крыше и голоса на улице. Было темно и холодно, будто не летом, а поздней осенью. Тобиус сел на кровати, вспомнил, что в комнате нет даже самого простецкого умывальника, и решил смыть с лица пот, сгустив влагу из воздуха. Освежившись, он почувствовал облегчение, а потом по взмаху руки волшебника из воздуха сгустилось сразу несколько водяных шаров, немедленно превратившихся в длинные острые сосульки, чьи острия уставились в самую середину самого темного угла.
– Что ты здесь делаешь?
Тихое шебуршание послышалось не сразу, будто тот, кто там засел, еще надеялся обмануть Тобиуса, но потом все же сдался.
– Охраняю вас, господин Солезамо. Для этого и приставлен, не так ли?
Тобиус неприязненно дернул щекой и развеял ледяные снаряды.
– Возможно, я сую нос не в свое дело, - послышался голос Вилезия из темноты, - но во сне вы так вцепились в простыню, что она порвалась. Я даже думал разбудить вас, но вы сами проснулись.
– Ты действительно суешь нос не в свое дело.
– Приношу извинения.
– Не надо. Я тоже иногда лезу не в свое дело, например, сейчас: хотя мои глаза и не видят в темноте так хорошо, как твои, я все равно наблюдаю твое лицо и задаюсь вопросом - кто мог такое сотворить?
Гоблин, дотоле считавший, что Тобиус его не увидел, а просто почувствовал, как могут чувствовать некоторые носители магии, понял вдруг, что мрак не скрывает его так хорошо, как он того хотел бы, и вновь натянул скинутый было на плечи капюшон.
– Если не вдаваться в подробности, - ответил он, - могу лишь дать вам совет, уж не побрезгуйте выслушать: если окажетесь в Сарвасте, всеми силами избегайте встречи со служителями Гильвиорского ордена, особенно с гроссмейстером по имени Горгеллио1, он заслуживает это имя. Вы конечно не эльф, и даже не гоблин, но и того, что вы мутант, будет достаточно, чтобы вами заинтересовались.