Зловещее наследство
Шрифт:
— Все могло быть, — сказал Уэксфорд. — А еще могло быть то, что, когда Лиз покинула аптеку и вернулась на Глиб-роуд, миссис Крайлинг побоялась просить следующий рецепт, тогда Лиз, в наркотическом безумии, задушила ее.
— Могу я увидеть девушку?
— Боюсь, что нет. Я только начинаю догадываться, что она увидела шестнадцать лет назад и что рассказала вам прошлым вечером.
— После разговора с ней я отправился к доктору Крокеру. Я хотел бы, чтобы вы взглянули на это. — Арчери подал Уэксфорду письмо полковника Плешета, молча указав перевязанным пальцем нужное место. — Бедная Элизабет, — пробормотал он, — она хотела подарить Тэсс платье на ее пятилетие. Если
Уэксфорд прочитал, на мгновение прикрыл глаза, потом улыбнулся.
— Понятно, — медленно сказал он и убрал письмо в конверт.
— Я прав, не так ли? Я не манипулирую вещами, воображаемыми вещами? Видите ли, я больше не могу доверять своим собственным суждениям. Мне необходимо иметь мнение эксперта по дедукции. Я был в Форби, я видел фотографию, у меня есть письмо, и я говорил с доктором. Если бы у вас были такие же ниточки, вы пришли бы к такому же заключению?
— Уверен, что вы слишком добры, мистер Арчери. — Уэксфорд позволил себе широкую ироническую ухмылку. — Я получаю жалоб больше, чем комплиментов. А насчет нитей, имея их, я пришел бы к такому же выводу, но гораздо раньше. Видите ли, все зависит от того, что вы ожидали найти, и факт тот, сэр, что вы не знали, что искали. Вы все время пытались что-то опровергнуть в лице… ну, как вы сами выразились… эксперта по дедукции. В итоге поисков вы достигли тех же самых результатов. То есть для вас и вашего сына. Но это не изменило того, что в юстиции называется статус-кво. Для начала нам следует удостовериться, знаем ли мы точно, что ищем, базовую вещь. Когда вы определитесь с этим, то для вас уже не имеет никакого значения, кто совершил преступление. Но вы смотрели сквозь очки, которые оказались слишком велики для вас.
— Затененные стекла… — сказал Арчери.
— Не могу сказать, что завидую грядущему допросу.
— Как странно, — задумчиво произнес Арчери, вставая, чтобы уйти, — хотя мы оба придерживались таких противоположных мнений, в конце концов, мы оба оказались правы.
Уэксфорд сказал, что должен ответить тем же. Его слова являлись простым доказательством тому, что открывалось Арчери на дворе, который был виден ему из окна кабинета. Он читал о людях, которых перевозили в незнакомое место с завязанными глазами и в закрытых автомобилях, так, чтобы они не видели местность, через которую их везли. Сам он был бы защищен от созерцания подобных зрелищ и соответствующих ассоциаций присутствием тех, кого ему законно позволено любить. Мэри должна пребывать с ним и Чарльзом и Тэсс, чтобы быть его ставнями и его капюшоном. И конечно, он никогда не должен видеть эту комнату снова.
Он повернулся, чтобы бросить последний взгляд, но если он надеялся, что последнее слово будет за ним, то обманулся.
— Оба правы, — сказал Уэксфорд, вежливо пожимая Арчери руку. — Я по убеждениям, а вы по вере. Что в целом и есть единственное, чего можно было ожидать.
Она открыла им дверь осторожно, неохотно, как если бы предполагала увидеть цыган или продавца щеток от дискредитировавшей себя фирмы.
— Надеюсь, вы простите нас, миссис Кершоу, — сказал Арчери со слишком шумной сердечностью. — Чарльз хотел видеть Тэсс, и поскольку мы проделали такую дорогу…
Тяжело приветствовать посетителей, даже нежеланных посетителей, без всякого намека на улыбку. Айрин Кершоу не улыбалась, но все-таки что-то пробормотала. Он уловил нечто вроде «очень любезно, конечно», «неожиданно» и «совершенно не готовы…». Они вошли в холл, но маневр был таким неловким, что они чуть не столкнулись с ней. Она стала почти багровой и сказала Чарльзу теперь уже совершенно связно:
— Тэсс вышла в магазин за последними покупками перед отъездом.
Арчери видел, что она сердится и не знает как выразить свой гнев людям, которые, с одной стороны, люди взрослые, а с другой — совсем другого происхождения, чем ее собственное.
— Вы ведь поссорились, не так ли? — сказала миссис Кершоу. — Чего же вы хотите, разбить ей сердце? — Похоже, эта женщина все-таки была способна на эмоции, но как только это выяснилось, так оказалось, что она не способна справиться с ними. Слезы хлынули у нее из глаз. — Ох, я не это хотела сказать.
Арчери еще в машине все объяснил Чарльзу. Он отыскал Тэсс, застал ее в одиночестве и сообщил ей все подробности. Теперь он сказал сыну:
— Ты можешь спуститься с холма, Чарльз, посмотри, может, ты встретишь ее поднимающейся, она будет рада отдать тебе сумку.
Чарльз колебался, возможно, потому, что был в затруднении, как ответить на обвинения миссис Кершоу, и не мог не отнести на свой счет столь преувеличенное выражение, как «разбитое сердце». Тогда он сказал:
— Я намерен жениться на Тэсс. Это именно то, чего я всегда хотел.
Миссис Кершоу смертельно побледнела, и теперь, когда уже не было никакого повода, слезы прямо-таки катились по ее щекам. При других обстоятельствах Арчери смутился бы. Теперь же он понял, что это ее настроение, слезы, негодование, которое, наверное, являлось максимально возможным проявлением ее страстей, сделает ее восприимчивой к тому, что Генри должен ей сказать. Очевидно, под унылой провинциальной внешностью скрывалась утомленная тигрица, чей родительский инстинкт пробуждался только тогда, когда ее детенышу что-то угрожало.
Чарльз направился к входной двери. А где другие дети и скоро ли вернется сам Кершоу? Арчери снова обнаружил, что, оставаясь один на один с этой женщиной, он не может найти слов. Она же не сделала никакой попытки помочь ему, но стояла непреклонная и бесчувственная, убирая кончиками пальцев следы слез.
— Может быть, мы сядем? — Он указал на стеклянную дверь. — Мне хотелось бы поговорить, привести в порядок некоторые дела, я…
Она быстро оправилась и опять спряталась за своей респектабельностью:
— Чашечку чаю?
Нельзя было позволить настроению выдохнуться в легкой чайной болтовне.
— Нет, нет, — отказался Арчери. Хозяйка впереди него прошла в гостиную.
Журналы, словари, книги, в том числе и по глубоководной ловле морской рыбы. Портрет Джил на мольберте оказался законченным, и Кершоу сделал ошибку всех новичков-любителей, не остановившись вовремя, чтобы с последними мазками не потерять сходства. В саду, который был распростерт перед Арчери, среди невообразимых и кричащих пятен цветов герань горела так ярко, что резала глаз.
Миссис Кершоу благовоспитанно села и поправила юбку на коленях. Сегодня, сейчас, когда на улице так холодно, она опять была одета в хлопок. Миссис Кершоу из тех женщин, подумал Арчери, кто носит летнюю одежду, пока не убедится, что холодная погода установилась окончательно. А когда жаркая погода закончится и налетит шторм, тогда, наконец, тщательно выстиранное тонкое платье будет убрано.
На ней опять был жемчуг. Она теребила его, обуздывая волнение. Их глаза встретились, и она коротко возбужденно хихикнула, возможно, поняв, что он заметил ее маленькую слабость. Генри про себя вздохнул, поскольку все ее эмоции улеглись и осталось только естественное замешательство хозяйки, которая не знает цели визита, но слишком благоразумна, чтобы задавать гостю вопросы.