Зловещее светило
Шрифт:
— Правая! — перебил его МакЮэн. — Скорее всего, он правша. И есть шанс, что правой рукой схватил при бегстве дверную ручку. Это значит, можно снять пальчики.
Он осмотрел ручку, но невооруженным взглядом ничего не заметил.
— Позвони, вызови Кентона, — приказал он сержанту. — Пусть срочно гонит сюда, снимет отпечатки.
Через несколько часов Гил МакЮэн сидел за своим столом в управлении, рассматривая фотоснимок дверной ручки. Там ясно просматривался отпечаток большого пальца. И он не принадлежал Мартину Ричмонду, его
МакЮэн убедился в этом.
Это был отпечаток пальца Луноголового.
Утомленный детектив откинулся на спинку стула и уставился на Кентона, эксперта-дактилоскописта.
— Абсолютно точно, что его нет в архивах?
— Стопроцентно, — заверил Кентон. — Этот отпечаток не зарегистрирован ни в одном из управлений полиции Соединенных Штатов.
— Чёрт… Значит, мы не можем выяснить, кто этот Луноголовый. Пока не можем. Но погоди. Я изловлю парня, которому принадлежит этот отпечаток. И серьезно с ним поболтаю.
Кентон вышел. Стив Тэтчер подошел к стулу, сел:
— Во всяком случае, мы знаем, что его еще не задерживали.
— Да, пока не задерживали. Но погоди, скоро задержат. Он надолго задержится у меня в лапах. И поплывет на много-много лет. Там его и похоронят, воли ему больше не видать. Я сцапаю его. Я до него доберусь…
Они оба посмотрели в лицо человеку, сидящему перед столом МакЮэна.
Шеф Питер Тэтчер. Доброе солидное лицо, седые виски, острый взгляд опытного полицейского. Крепко сжатые губы. На лице беспокойство, как и на физиономиях его подчиненных:
— Надо его взять, ребята. Мы должны его остановить.
— Я двадцать лет в полиции, шеф, — сказал МакЮэн. — Мне опыта не занимать, упорства тоже. Я достал Доука в Бразилии. Я мотался в Индию за Стефано и арестовал его. Этот хитрый хрен лунолицый тоже от меня не уйдет. Клянусь, шеф, я его схвачу.
Шеф Тэтчер кивнул.
— Надо, Гил, надо. Газеты вопят. Совет полиции ерепенится. Надо — и побыстрей.
— Шеф, даю слово! Меня от него и его от меня ничто не оторвет. Я обещаний на ветер не бросаю.
— Знаю, Гил, знаю. Я на тебя надеюсь. Твой случай. Всем, чем могу, поддержу.
Стив Тэтчер принял торжественный вид:
— Мой опыт, Гил, конечно, скромен, но всем, чем могу, помогу…
Дверь кабинета открылась. Впорхнула девица лет двадцати двух, бодрая, симпатичная. Лицом она чем-то напоминала лейтенанта — и не случайно. Дочь прибежала на службу к отцу.
Девушка махнула рукой МакЮэну, поклонилась шефу Тэтчеру и, подскочив к Стивену, чмокнула его в щеку.
На среднем пальце левой руки Сью МакЮэн поблескивал перстенек. Подарил его Стив Тэтчер. Вскоре ожидалась свадьба.
— Носы повесили, — заметила она свирепые физиономии полицейских. — Газеты-то развопились! Этот лунатик, получается, преступник века.
— Сью, ты здесь не вовремя и не к месту. Мы заняты, — строго принялся выговаривать дочери МакЮэн. — Беги домой.
— Но почему? Может быть, как раз я и помогу. Может, вам поможет знаменитая женская интуиция.
— Сью! Ты слишком часто суешь нос в полицейские дела. Это добром не кончится. Иди домой со своей интуицией.
— Зря ты так думаешь, — как будто не услышала Сью. — Я, к примеру, вижу, что этот Луноголовый не обычный громила и вор. Он очень умен. Тщательно планирует, прорабатывает ограбление, подготавливает преступление и отход. Сколько уже всего натворил и ни разу не попался! Искать его среди судимых — пустая трата времени. Это человек воспитанный, образованный, с прекрасными манерами, из хорошей семьи.
— Сью! Иди с этой историей в газету. Они и так там раздули о нем…
— Я вовсе не хочу делать из него героя. В конце концов, он вор, а кража не просто нарушение закона, она противна здоровой человеческой натуре. Конечно, он заслуживает наказания. Его характер испорчен этим бесчестным ремеслом. Ну как, я вам помогла?
— Очень. Только неясно чем. Домой иди.
— Сколько он украл в этот раз?
— 650 долларов.
— Шесть с половиной сотен? Всего-то? — удивилась Сью. — Тоже мне, вор… Мелкий воришка какой-то…
Приход конгрегационалистской церкви расположен в центре города, недалеко от делового квартала. Преподобный Эдуард Паркер жил один, без семьи и прислуги.
В 9 вечера, в день после ограбления сейфа Мартина Ричмонда, в дверь его постучали. Пастор открыл, не спрашивая, кто за дверью.
У порога оказался низкорослый крепыш с носом, очевидно когда-то сломанным в кулачном бою. Ухо расплющено, а шеи вообще не заметно. Про такую говорят — «бычья». Без лишних слов парень сунул пастору запечатанный конверт.
— От друга для бедняков прихода, — буркнул он и тут же исчез в сгустившейся тьме.
Доктор Паркер вскрыл конверт. Деньги. Завернуты в серебристую фольгу. 250 долларов.
Мод Беттс, вдова с тремя детьми и без работы. Проживает в многоквартирной развалюхе в складском районе города. Холодная плита на кухне. Готовить на ней нечего. Припасы закончились. Хозяин предупредил: плати или съезжай. Платить нечем, долг за четыре месяца. Перспектива — сельский приют-ферма.
Стук в дверь. Мод Беттс вытерла глаза, отперла дверь. Какой-то малец сует ей конверт. «От друга». И сразу пропал.
Миссис Беттс открывает конверт — и ахает. 200 долларов, завернутые в блестящую фольгу.
Этель Кнапп, 20 лет, хороша собой, стоит в своей меблирашке и гипнотизирует газовый рожок. Уже минут десять смотрит на него, набирается храбрости. Надо повернуть кран. Но не подносить спичку.
Денег нет. Приехала в город из Огайо, искать работу. Работы нет. Домой вернуться не на что. Но есть один путь, чтобы спастись от голода и унижения. Газовый рожок.
Она поднимает руку к крану. Отдергивает. Снова тянется…