Зловещий гость
Шрифт:
Двуногая тварь, что собиралась устроить из бедного меня поздний ужин, явно привыкла жрать разное и вредное, так как, выпучив глаза и капая кровью из полураскрытых губ, еще дёргалась, вместо того чтобы моментально сдохнуть от необратимых и обширных повреждений своего людоедского организма. Наученный горьким и вонючим опытом, я втыкал нож параллельно земле, от чего мог не бояться запачкать руки. Правда, что делать дальше, на ум как-то не приходило — смертельная рана нанесена, а оно, сволочь, не умирает! Закаленный какой, уродец…
— М-хна… мхагнус… Кры…, — из пасти пирата вырвался целый поток кровищи, от которого я едва успел отодвинуться.
— Да-да, тот самый, —
И куда мне теперь девать три трупа из переулка?! Так ведь хорошо всё начиналось…
Да, всё шло гладко. Затянув груженую тележку поздним уже совсем вечером в город, я оказался досмотрен стражей на воротах. Эльфы небрежно пошвыркались в хламе, что я притащил с собой, попутно облив гостя города и страны тоннами презрения, но пропустили, сверив документы с моей рожей. Камнеподобные «сюрпризы», напиханные мной в крупную рыбу, пару бочонков которой мы сообразили стянуть с уводимыми в плен деревенскими, были спрятаны надежно. Затем оставалось изобразить лишь нечто вроде старьевщика, печально передвигающегося между поздними лавками.
Получалось у меня просто на загляденье! Тележка довольно массивная, а я совсем не Геракл на вид, так что волок её с трудом, распространяя крайне любимый среди касдамцев аромат подгнившей рыбы. Таскался всюду, отдувался, останавливался передохнуть и перекурить… и везде подкидывал «сюрпризы», сделанные Базилиусом Энно. Мерзкие штуки, напоминающие холодных мертвых медуз в целофане. А уж что из них «вылупится» потом, так даже меня дрожь продирает, несмотря на все уверения мага смерти в том, что пока эти мешочки жидкие — ничего мне не угрожает. Ага, как же.
Делать эти закладки нужно было с умом, Энно требовал, чтобы я их клал в относительно сухие места и не выше человеческого роста. Сложная задачка, но её я решил довольно остроумно, пихая «яйца счастья» в полости под прилавками, под оконные отливы, да оставляя просто в сухих углах маленьких тесных переулков и проулков, которыми изобиловал эльфийский город. Особенно хорошо получилось один из местных базаров заминировать, там как раз пазы у пустующих наклонных прилавков широкие были, так что икринки смерти устроились дозревать в тишине, темноте, сухости и максимальном комфорте.
А затем, когда я уже почти дошёл до гавани, продав за гроши приблизительно четверть тележки (включая рыбу!), ко мне и подошли эти три придурошных пирата, предложив зайти в переулочек и показать им, болезным, весь привезенный мной арсенал. Изобразив усталое отчаяние и неистовую жажду пива, что вышло просто с блеском, я затянул в переулок тележку и… мне попытались перехватить горло коротким кривым ножом. В итоге я сломал неудачливому горлорезу руку, а пока тот стоял в шоке и трепете, раздавил самому высокому из них яйца вместе с хоботом, благо штаны гад носил обтягивающие. Третий, щелкавший клювом, получил выхваченным из наспинных ножен старрхом, который я взял с собой вместо слишком уж большой сабли. Потом я им всем аккуратно сломал шеи.
И вот стою я, такой грустный и одинокий, с тремя трупами в переулочке, и думаю, что мне делать? Убивать эльфов по местным традициям нельзя, касдамцы очень на это сердятся, но свидетелей пока нет. В тележку гадов остывающих? Опасно. Утро довольно близко, ночной патруль, а они тут есть, обязательно устроит досмотр. Бежать? С тележкой бежать не получится, а оставить её — прямая наводка, я половине ночного города глаза намозолил.
С едва слышным скрипом раскрывшееся наверху
Злобной мухой взлетев на второй этаж, я ввалился в раскрытое окно, попутно оглушив хоть и голую, хоть и худую, но совершенно непривлекательную эльфийку средних лет ударом по лбу, от которого она чуть не накрылась ногами. Сексуально неудовлетворяющий мою будущую закуску муж в это время восседал в позе орла на унитазе, где и остался, сведя глаза в кучу и с проникающим ранением мозга, до которого я добрался лезвием кинжала через подбородок. Вскоре к нему, в довольно просторный по меркам российского человека сортир, были помещены три трупа, поднятые мной на веревке, да и сама супруга, которую я засосал как заправский вампир.
Тьфу, мерзость. Когда же это кончится?
Стянув у покойных обитателей квартиры немалый мешок риса и оставив вместо него гостинцев некроманта, я спустился с уворованным продуктом назад, а затем, как следует облив крупу из бочонка, где раньше бултыхалась рыба, щедро добавил в благоухающую смесь несколько пригоршней дорожной грязи. Получившейся прелестью тщательно залил следы крови, обтерся ветошью, а затем бодро покатил тележку дальше, к порту. От него меня развернули серьезные ушастые ребята с автоматами, что и ожидалось. Пожав плечами и горестно пожаловавшись на произвол, я поперся назад, будить одного из первых торговцев, попавшихся на моем трудном пути. Этот нехороший индивидуум предложил мне за всю телегу барахла тогда сумму, которой многого не хватало, чтобы стать смешной, от чего я, понятное дело, гордо отказался. Теперь нужно было разыграть две последние сцены: «сдавшийся бомж» и «уходящий из города выпивший бомж».
Трудностей с этим не возникло, правда, у разбуженного мной эльфа рожа чуть не треснула от злорадства, когда он, брезгливо нюхая воздух, обрезал те крохи, что предлагал ранее за повозку с ружьями, в два раза. Зато щедро предложил мне умаслить сделку двумя черствыми краюхами настоящего (!) хлеба!
Как я его не убил, сам не знаю. Во всяком случае, заливаясь дешевым пойлом из бутылки и идя на выход, в Свободную Зону, плакал и матерился я очень убедительно. Было очень себя жалко. Ну не себя, конечно, а бандитов, которых очень скоро будут ловить и жрать эльфийские пираты, но всё равно, это же надо так издеваться над несчастными! Они же сюда в поисках убежища прибыли, деньги платили, причем большие!
Нет в этом мире ни единой честной и доброй души, кроме моей. Ах да, мне еще нужно взять в крепости остаток чумных капсул, а затем заразить ими округу возле города и стоящие в гавани корабли. Сколько дел, сколько дел…
По сути, эти мерзкие мягкие «яйца» были отнюдь не чумными капсулами, но мало чем отличались от последних по манере функционирования. Некромант, заинтересованный в депопуляции своего нового архипелага, вполне справедливо и заранее предполагал, что выгнать касдамцев будет проблематично, поэтому озаботился методами их экстренного умерщвления, разработав агрессивную плесень, реактивно быстро размножающуюся на поверхности легких у живых существ. Гадость быстро жила, быстро размножалась и быстро помирала, в процессе превращая любого зараженного в кашляющий вызревшими спорами ходячий актив. Пару дней такой зараженный ничего особо не чувствует, кроме жажды и желания хорошенько прокашляться, а вот потом падает, начиная быстро и решительно загибаться от накопившихся в организме токсинов. Жуткая штука.