Зловещий лабиринт
Шрифт:
Люди рассредоточились, поползли по сырой земле. Желание бегом преодолеть оставшиеся метры было нестерпимым. За кустами высился лес, довольно редкий, хотя и заваленный гниющей древесиной. Ершился подлесок, маскируя природные ловушки. Снова был овраг, его форсировали проворно, обследовав предварительно на наличие сюрпризов. Бурелом хрустел под ногами – идти без шума было невозможно. Ругнулся Потапенко – ветка ударила ему в голову. Что-то было не так, могли бы встретить на опушке, хотя кто их знает, этих мутных прибалтов. Хотя, возможно, они прошляпили что-то важное.
– Товарищ майор, там люди, – сдавленно сообщил Балабанов. – Ну, впереди…
– На месте, – скомандовал Дымов. – Ложись! – Он добежал до ближайшего дерева и присел.
Оперативники лежали
– Товарищи, не стреляйте, свои! – с сильным прибалтийским акцентом крикнули из кустов.
– Слава богу, – проворчал Садовский.
– Латышские партизаны неторопливые, – тихо засмеялся Мишка. – Куда им спешить? Жизнь такая длинная.
– В Лиепае объявили штормовое предупреждение! – крикнул Дымов, выглядывая из-за дерева – ждал отзыва на пароль.
– Ладно, все ясно, – проворчал Потапенко и стал подниматься, уперся коленом в землю.
– Не спеши, – бросил Влад. – Эй, товарищи! В Лиепае объявили штормовое предупреждение!
Из кустов простучала автоматная очередь! Заработали другие автоматы – МР-40. Сердце ушло в пятки. Пули выли над головой, срезали с дерева кору, ее ошметки посыпались за воротник. Оперативники ругались. Лежащий слева Глазнев послал в пространство очередь из «ППШ».
– Засада, командир, – прохрипел, отползая, Садовский.
Влад откатился в сторону от ствола дерева. А ведь помалкивало чутье! И лишь в последний момент, когда уже все было предрешено, изволило что-то сообщить…
Потапенко не внял совету, предпочел не возвращаться в лежачее положение. Он не был идеальной мишенью, но пулю поймал. Капитан хрипел, лежа на боку, вгрызался ногтями в землю. Ноги судорожно подрагивали. Дымов дополз до него, схватил за шиворот, стал оттаскивать в сторону. Откуда-то сверху свалился Мишка Балабанов, начал помогать. Раненого отволокли за пень, прижали лица к земле – пули фактически брили макушки голов.
– Товарищ майор, обманули нас… – сплюнув глиноземом, сказал Мишка. – Это не те люди, что должны были нас встретить.
Какая мудрая констатация факта!
– Держаться! – крикнул Дымов. – Занять круговую оборону!
Самым лучшим выходом из этой ситуации было бы отступить. Но куда отступать? На опушку? И что дальше? А Потапенко куда девать? Бросать на произвол судьбы? Глазнев и Садовский вели плотный огонь. Боеприпасов пока хватало. Только ближе этих упырей не подпускать – иначе гранатами забросают! Справа завозился Пушкарь – подполз к дереву, приподнялся, обняв ствол. Дымов уже выдавал гневную отповедь, но Алексей отвел руку за спину, швырнул противопехотную гранату. Она перелетела через кустарник, взорвалась в слепой зоне. Взрывом вырвало из земли мелкий куст. Сомнительно, что осколки достали противника, но народ приободрился. Алексей, кашляя, отполз от дерева, а противник уже поливал огнем несчастную осину, с которой посыпалась едва проклюнувшаяся листва. Мелькали ноги Мишки Балабанова, он полз на правый фланг и вскоре уже строчил по едва заметному противнику.
Кто это был? Откуда? Кто предупредил? – возникали в голове вопросы.
Центром пятачка сопротивления становился раненый Потапенко. Офицеры сгрудились вокруг него, вели огонь, по возможности переползали. Раненый уже не дергался, но еще дышал. Не было возможности заняться перевязкой. Дымов находился в центре. Он лежал за мшистой кочкой и пальцами прогребал «амбразуру». Остался последний диск, он вбил его в паз автомата, оттянул затвор. О смерти даже думать не хотелось, не за смертью они сюда шли. За деревьями мелькали смутные видимые фигуры, перекликались на латышском языке. Старые знакомцы из Латышского легиона СС! Их было немного, но преимущество оставалось за ними. Пока их сдерживали, заставляя прятаться. Добросить гранату латыши по-прежнему не могли. Впрочем, кто-то попытался, выбежал из-за осины, швырнул смертоносный боеприпас.
«Граната!» – проорал Садовский, и все уткнулись носами в землю. Прогремел
– Командир, что делать? У нас патроны кончаются! – прокричал Садовский.
Влад решился.
– Глазнев, Пушкарь, оттаскивайте раненого! Сзади у нас овраг, до него метров сорок! По пади – на запад! Мы вас прикроем! Да живее, каждая секунда на счету!
Рванула еще одна граната. Теперь уж ближе. Глазнев отвалился от дерева, взялся за голову, но обошлось. Подхватил упавший автомат, пополз в кусты, отставив пятую точку. И через мгновение стал вести оттуда беглый огонь. Раненого оттаскивали – он тихо стонал, ноги безжизненно волочились по земле. Отполз Садовский – видимо, выравнивал «линию фронта». Пот заливал глаза, Дымов яростно их тер, хватался за автомат, плевался огнем, снова тер. Цветные зайчики прыгали в глазах. Противник наседал, перебегали люди. Кто-то оступился, завяз в трухлявой древесине. Их было человек восемь плюс тактическое преимущество. Глазнев метнул последнюю гранату, то же сделал и Садовский. Разлетелись осколки, стали откатываться к оврагу. Раненого Потапенко уже спускали по склону. Трое пятились, ощетинились огнем. Невозможно ползти назад! Это то же самое, что корову заставить спуститься по лестнице! Садовский не выдержал, припустил бегом. Дымов что-то проорал, призывал подумать о здравом смысле – и когда в его сторону понеслись пули, Садовский повалился ничком, стал стрелять как ни в чем не бывало.
– Командир, Борис, бегите, прикрою!
Прикрытие было жалким, но несколько метров удалось пробежать. Узловатый корень вцепился в голень. Влад упал, едва не лишившись ребра, и стал лихорадочно искать выпавший из рук автомат. Упал и Глазнев, он извернулся в падении, повалился на собственный вещмешок. За спиной взорвалась граната, строчили автоматы, и встать не представлялось возможным. Но отметились в голове неумелые действия неприятеля. Враг допустил ошибку, заманивая группу в ловушку, бестолково расположил людей. И это не были кадровые военные, действующие четко и грамотно… Но кто сейчас вел против них бой, не имело значения – существование группы находилось под вопросом.
– Мужики, не вставайте! – гаркнул из оврага Пушкарь. – Ползите к нам, прикроем!
Эти двое ослушались приказа. Спустили Потапенко в овраг и вернулись на позиции. Может, и к лучшему. Они строчили, как одуревшие, толком не видя мишени. В кого-то попали, глухо охнул вражеский стрелок. Пули свистели над головой во всех направлениях и едва не сталкивались. Искра надежды вырваться из-под огня превратилась в огонек. Дымов пополз по-пластунски, поглядывал по сторонам: товарищи тоже ползли. Пока все живы. Провалилась земля под животом – он покатился в овраг, отбивая бока. Вскочил, игнорируя боль, стал карабкаться обратно. Все остальные, привалившись к склону, изводили последние боеприпасы. И что изменилось? Противник продолжал наседать. Теперь легионеры берегли патроны, стреляли одиночными. Их стало меньше, но от этого ничего не менялось. Вырастали головы, разражались вспышки выстрелов. Слева качнулся куст – из него выбрались двое, побежали к оврагу. Эти упрямцы настырно лезли во фланг. Дымов ударил длинной очередью, автомат уже перегрелся. Один из бегущих упал, впрочем, ненадолго, бросился с низкого старта за дерево. Второй присел, выжидал. До оврага им осталось метров десять – кто остановит? Еще немного, и беда обретет отчетливые очертания.