Зловещий лабиринт
Шрифт:
Кончился человек, осталась только память о нем. И ведь язык не повернется сказать, что сам виноват. Хотя, конечно, сам… Майор вертелся на голой земле, засыпал, просыпался. Ночь неумолимо проходила. Перед рассветом затихли звуки, мир погрузился в глухое безмолвие. Полученное задание выглядело, как уравнение с несколькими неизвестными. Один просчет уже совершен: партизаны оказались не теми, кого ожидали. Хоть не откровенными провокаторами и пособниками нацистов. Как с ними сотрудничать? Какие цели они преследуют? То же самое, что идти в бой с бойцами польской Армии крайовой, в которой куда ни плюнь – убежденные ненавистники советской власти! Руководство уверяет, что в запасе еще несколько
Глава третья
Утро было серое, холодное, люди стучали зубами, разогревались как могли. Партизаны проявляли сдержанность, почти не разговаривали. Латыши не отличалась болтливостью.
Анна Сауляйте сполоснула лицо водой из фляжки, с какой-то печалью уставилась в зеркальце на свое отражение. Влад украдкой наблюдал за ней. Женщины всегда остаются женщинами – даже гордые и самостоятельные.
С выступлением не тянули. Предрассветная серость еще не опустилась на землю, когда группа двинулась в путь.
Бурелом хрустел под ногами, люди размеренно дышали, грузно переставляли ноги. Лес уплотнялся, подрос колючий кустарник, приходилось его огибать витиеватой траекторией. Оперативники держались кучкой в центре колонны. Мишка Балабанов постоянно озирался, словно кого-то искал.
– На месте твоя красавица, не осталась в овраге, – ухмыльнулся Пушкарь. – Замыкает шествие вместе с обгоревшим мужиком. Нерешительно ты действуешь, Мишка, неправильно. Надо брать быка за рога, идти развернутым фронтом, разить наповал. Вот я бы так и поступил. А что толку от твоих детских взглядов?
– Флиртовать начнет – местные «темную» ему устроят, – фыркнул Глазнев. – И так недобро смотрят…
– Да шли бы вы, – обиделся Балабанов. – Разочаровался я в них, прихвостни они буржуазные, идут на поводу у мироедов и империалистов. И женщины у них такие же. – Мишка густо покраснел. – Чего ржете, точно вам говорю – заведут они нас в какую-нибудь глухомань, как Сусанин поляков завел. Товарищ майор, вы точно уверены, что нам с ними по пути? Не заведут в засаду? Может, обсудим этот вопрос на закрытом совещании?
– Опять двадцать пять, – вздохнул Садовский. – Мишка, кончай ворчать. Излишняя подозрительность так же опасна, как излишняя доверчивость. Объясни ему, командир. Всю душу ведь вынет.
– Да, в самом деле, они такие же, как мы, – фыркнул Балабанов. – Подумаешь, некоторые разногласия по ряду вопросов. Вспомните, товарищ майор, что мы с подобной публикой делали в Польше, когда поляки оказывались у нас в руках? Интернировали – и это в лучшем случае. Думаете, они не знают?
Дымов молчал. Мишка был прав. Со сторонниками польского «правительства в изгнании» не церемонились. Аналогия просматривалась. Вряд ли эти люди имеют иллюзии. Умные понимают, что СССР свое возьмет, заберет Балтию и не подавится – и сопротивляться бесполезно. И англичане с американцами в такую даль им на помощь не побегут.
– Не отнимайте у людей мечту, – пробормотал Садовский, покосившись на идущего на обгон партизана.
Пушкарь прыснул, стал усердно кашлять, прикрыв рот кулаком.
Группа вышла из леса и погрузилась в густой туман, окутавший низину. Двигались словно в дыму, видя лишь спину идущего впереди товарища. Этот туман имел причудливые свойства, не таял, растекался по впадинам. Люди брели по мутному киселю – впрочем, недолго, снова потянулся лес, вернее, лесополоса.
Прошло минут пятнадцать. Туман неохотно таял. Небо затянули рыхлые облака, в воздухе повисла изморось. Люди рассредоточились на опушке, стали зарываться
Подползла Анна, пристроилась рядом. Женщина вспотела. Темные волосы с проседью выбились из-под форменной кепки, смешались с сохлой листвой. Под мешковатой одеждой скрывалась неплохая фигура. Дымов попытался представить ее в вечернем платье, и что-то заныло под ложечкой. Он отвел глаза. Местность шла на повышение, туман практически рассеялся. В стороне пролегала асфальтовая дорога, она активно использовалась. Проезжая часть располагалась на насыпи, и издали казалось, что это железная дорога. На открытой местности зеленела трава, выделялись группы деревьев, не мешающие обзору. Из обрывков туманной мути выплывали очертания населенного пункта. До его окраин было метров восемьсот. Дома начинались сразу, без всяких сараев и огородов – небольшие, двухэтажные, представляющие все оттенки серого и белого. Они стояли плотно с какими-то грузными двускатными крышами. В глубине поселка виднелась церковь с устремленной в небо макушкой. Нацистская символика присутствовала: на фронтоне единственного трехэтажного строения, соседствующего с храмом, развевалось алое полотнище со свастикой. Со стороны невозможно было понять, что происходит в городке. Зеленели деревья и прочие насаждения. В сторону поселка проехала легковая машина в клубах сизого дыма. Из города вышла колонна из двух грузовых машин, медленно потащилась по дороге, очевидно, к линии фронта. В районе последней царила подозрительная тишина – такое ощущение, что артиллеристы взяли выходной. Поселок был небольшой. Дома стояли компактно, занимая площадь не больше пары квадратных километров. За северной окраиной чернел лес.
– Чувствуете запах моря? – потянула носом Анна. – Оно слева, до воды не больше двух километров. Но берег там сильно изрезан, к воде не подойти.
«Курортные вопросы» пока не волновали.
– Это Ульве? – уточнил Влад.
– Ульве, – подтвердила Анна. – Маленький поселок, полторы тысячи жителей. Вам он явно интересен, майор.
– Да, имеется к данному объекту смутный интерес, – уклончиво отозвался Дымов. – Ваши люди в Ульве не пойдут. Мои люди тоже пойдут не все. Нужно заглянуть в поселок и забрать одного человека. Предлагаю вашим людям обойти Ульве с запада и дожидаться нас в северном лесу – скажем, напротив церкви, представляющей неплохой ориентир.
– А если мы вас не дождемся? – задумалась Анна. – Вы рискуете, вас могут схватить.
– О, не надо о нас беспокоиться… – от внимания Дымова не укрылось, как женские плечи непроизвольно вздрогнули. – Если нас схватят, вы это услышите – мы молчать не будем. Возвращайтесь к своим делам, и было приятно познакомиться. Мои люди, что с вами останутся, найдут обратную дорогу. Думаю, до этого не дойдет, все закончится благополучно.
– Но я не понимаю, как вы собираетесь проникнуть в Ульве, – удивилась женщина. – Ваша гражданская одежда никого не убедит, что вы местные, вас сразу задержат.
– Мы что-нибудь придумаем, – загадочно улыбнулся майор.
Форма гауптштурмфюрера слегка помялась, но выглядела сносно. Что бы ей сделалось в вещмешке? Сценический реквизит оперативникам выдали на вещевом складе дивизии. Он хранился под грифом «Спецхран». Там же примерили, умирая от смеха друг над другом. Прибывший портной устранил на месте недостатки, прибыл полковник Барыкин, придирчиво оглядел своих бойцов и вынес утешительный вердикт: «Орлы!» Возможно, в этой форме кто-то умер, но это не имело значения. Упакованное обмундирование по мере выдвижения оттягивало плечи и вызывало острое недовольство у офицерского состава. Но все понимали, что атрибутика пригодится.