Злыднев Мир. Дилогия
Шрифт:
…. А кто эти люди..? и почему он идет в строю, и что это за палка у него в руках? – Ой, не фига себе, да это же копье! – Седой даже оглянулся в испуге, не видит ли его кто из бывших сослуживцев. – Это надо же, он – полусотник меченосцев (?), (вот кем оказывается он был в прошлой жизни), разгуливает с копьем в руках как какой-то…., копейщик. – Стыдобище! – Он чисто инстинктивно отбросил это, позорящее его высокий род войск оружие. И оно отлетев, вдарило по спине идущего впереди, отлетело куда-то назад, звонко задев чей-то шлем, и благополучно
– Что там за….., ………..дети……, у кого из….. растут не ноги, а…….
– Да это…… его задери, – новенький, с похмела копье не удержал, а вчера ….., что старый солдат.
– Ты, как там тебя? – Белый, ты……, или ……, а то…я собственноручно……., и …… Понял?
– Да……, всякий, мне указывать будет….., да я……, еще когда твой папка……………., а бабушка его……., и вообще, – где я? И кто вы такие?
В ответ раздался дружный смех. Кто-то хлопнул Седого по плечу, и басистым голосом сказал над самым его ухом.
– Ну ты брат Белый и нажрался вчера. Даже забыл как в нашу Армию записался?
– Я?! В Армию?!?! Да за каким хреном, мне ваша Армия сдалась?
– Да ты же сам просился. Говорил у тебя к нашим врагам должок имеется. А сотник наш, после того что ты в том сарае натворил, такого вояку с распростертыми объятьями…..
– В каком таком сарае? Не помню я никакого сарая. Конюшню помню… эту как ее…., ну рыжая такая, жопастая…., – ее тоже помню. А вот сарай…. .А что сильно я там….?
– Да уж, не хило. Видал я рубак, но что б такое, да в никаком виде… это я тебе скажу, то еще дельце. Ребятам в лагере расскажу, – не в жизнь не поверят. Особенно если копье ронять будешь.
– Слышь Белый, а может ты только в бухом виде вояка? А на трезвую голову пентюх– пентюхом? – раздался писклявый голос около второго уха, – Так давай мы с Жердью упросим Старшего Соратника, чтобы он тебя на особое довольствие поставил. А ты нам за это по стаканчику другому от каждой пайки подносить будешь.
Некоторое время эти двое шутников местного разлива продолжали беззлобно прохаживаться насчет Седого, которого они упорно называли Белым. Впрочем самого Седого-Белого это нисколечко не трогало, поскольку к подобного рода «разговорчикам в строю», да особенно на марше, он привык давным-давно. Куда больше его беспокоило эта странная ситуация, когда он неизвестно как и неизвестно почему вдруг стал солдатом, какой-то непонятной Армии, и что самое ужасное, – копейщиком.
Ну не то что он и правда настолько презирал и брезговал этим видом войск. В конце концов они тоже были нормальными солдатами, чья поддержка в бою никогда не была лишней. Но уж так исторически сложилось, что вне боя, копейщики и мечники считали себя злейшими врагами. Да и въевшаяся в кровь цеховая солидарность меченосца, предписывала ему относиться с некоторым превосходством и брезгливой жалостью ко всем иным родам войск. Включая даже дворянскую тяжелую кавалерию. Ну разве что магов можно было побаиваться, но все равно, с некоторым чувством превосходства.
… Первым делом, – надо будет перевестись в войска поприличнее. – Подумалось ему. Если они вообще есть в этой Армии. И что это вообще за Армия такая и с кем воюет? Впрочем, как говорит этот верзила, вчера я вроде бы говорил, что у меня к их врагам какой-то должок. Может они с Бароном воевали? Да нет, если бы с Бароном воевала какая-то Армия, я бы об этом услышал. А может с теми ребятами, с которыми я вчера то ли пил, то ли дрался? А что это были за ребята? Кажется разбойнички местные, или торговцы чем-то не тем. Что-то там вчера такое говорили, про что-то запрещенное. А вот про что?
Да нет. Наверно простые разбойники. А эти ребята, навроде дружины у местного феодала. Хотя нет. Что-то этот коротышка говорил про города и самоуправление. – А точно, – эту армию содержит Союз местных городов. И они отлавливают по лесам разбойников и прочую подозрительную шваль, (навроде меня). В таком случае, пожалуй даже не плохо что я теперь с ними. Всегда лучше быть на стороне тех кто ловит, чем тем, кого ловят. Главное постараться избежать дальнейших расспросов. Особенно учитывая что я не помню что успел наговорить в пьяном виде.
А еще лучше, будет слинять из этой Армии, как можно раньше. Это же надо так вляпаться. Что бы я еще хоть раз прикоснулся к вину……
Так и топал наш герой, мучаясь похмельем и дурными предчувствиями. Впрочем с каждым шагом хмельные пары полегонечку начали покидать его страдающий организм, подниматься куда-то вверх, где легкий утренний ветерок уносил их в сторону от его больной головы. А освободившееся после них место, занимали куда более характерные для нашего героя оптимизм, и уверенность в себе.
Оказалось вдруг, что маршировать по утреннему холодку, в строю таких же бравых вояк как и он сам, слушая мерный топот подкованных башмаков, привычный лязг доспехов и веселое подтрунивание товарищей, – совсем не так уж плохо. Скорее даже наоборот, – очень привычно, и от того даже приятно.
– А ведь если я и в правда был солдатом, то может именно армии, смогу вспомнить о себе куда больше, чем гуляя по каким-то, давным-давно покинутым мной местам. – Размышлял он про себя. – Сбежать отсюда я всегда успею. Так что пока может быть, есть смысл здесь задержатся? Хотя бы до тех пор, пока не подвернется что-нибудь получше.
Настроение Седого после принятия решения, заметно улучшилось и он даже начал напевать какую-то строевую песенку, которую с удовольствием подхватили его новые однополчане. (Видимо знали слова).
После полудня объявили привал и обед. Привычный запах донесшийся из походных котлов, доставили Седому истинное наслаждение, и он с нетерпением сглатывая слюну, не мог дождаться своей пайки.
– Ну ты видать совсем оголодал в своей деревеньке. – Прогудел привычный бас у него над ухом.