Злые игры. Книга 1
Шрифт:
— А-а-а. Ну что ж, я понимаю. Если я чем-нибудь могу быть полезной…
— Да, большое спасибо, Вирджиния. Очень мило с твоей стороны. Послушай, извини, я спешу, мы с Мартином идем сейчас на бега.
— А я не могла бы… — «…пойти вместе с вами?» — чуть было не произнесла Вирджиния, которой вдруг страшно захотелось оказаться хоть в каком-нибудь обществе; немного странное и дурацкое желание, конечно; но она вовремя сдержалась и оборвала фразу на полуслове. Не так уж плохо она себя чувствует и в одиночестве, и к тому же Катриона явно настроена отнюдь не дружелюбно. Видимо, в свое время Вирджиния не поняла, что ответ насчет этого проклятого комитета надо дать к определенному сроку, и к
— Извини, Вирджиния. Я должна бежать.
— Счастливо, Катриона.
Вирджиния медленно опустила на место телефонную трубку. Глупая стерва! Устраивает сцены неизвестно из-за чего. Ну и пожалуйста, пусть там у них всем занимается эта Дженнифер Комптон Смит! Слава богу, у нее самой есть пока еще собственная работа. Она решила съездить на денек в Лондон, походить по магазинам, кое с кем повидаться. На одном из коктейлей, как раз перед последней поездкой в Нью-Йорк, они с Александром познакомились с женщиной по имени Энн Лайгон, владелицей компании недвижимости, которая пригласила Вирджинию отделать в одном из ее новых зданий в Сити показательную квартиру. Это была очень многообещающая работа, которая обеспечила бы ей еще большую известность, и Вирджиния отнеслась к приглашению с энтузиазмом. Она сделала предварительные наброски, причем в совершенно новом для себя ключе, в самом современном, подчеркнуто техницистском стиле, в черно-белых тонах, с массой плексигласа и нержавеющей стали; Энн Лайгон понравились эти эскизы, и она дала добро на их осуществление; вот ей-то и решила позвонить сейчас Вирджиния.
— Энн? Это Вирджиния Кейтерхэм. Послушайте, я сегодня в Лондоне, и у меня появились кое-какие новые идеи; мне бы очень хотелось заглянуть к вам и посоветоваться. Вам это было бы не слишком неудобно?
— Вирджиния, я сегодня очень занята. — Голос Энн Лайгон звучал вежливо, но сдержанно.
— Да, я понимаю, что вы не можете ради меня все бросить. — Вирджиния старалась говорить легко и непринужденно, чтобы подавить возникшее у нее внутри и постепенно нараставшее ощущение сдавливающего холода. — Я могла бы приехать завтра или даже в пятницу.
— Послушайте, Вирджиния, мне очень жаль, но боюсь, что на этот раз ничего не получится. — Энн казалась смущенной. — Я действительно сожалею, но у меня сейчас масса неотложнейших дел. Я думала встретиться с вами, но где-то позже. Не на этой неделе.
— Хорошо. — Вирджиния уже больше даже не старалась придать своему голосу жизнерадостность и скрыть охватившее ее уныние. — Хорошо. До свидания, Энн.
— До свидания, Вирджиния. — Голос Энн Лайгон звучал с явным облегчением.
Вирджиния отправилась в Лондон и потратила кучу денег на новую норковую шубку.
Если Александру не хватает шести миллионов, то тремя тысячами больше или меньше — невелика разница.
В ее отсутствие звонила Шарлотта и попросила, чтобы мама перезвонила ей, оставив бабушкин телефон. Вирджиния никогда прежде не набирала этот номер, и ее охватил какой-то суеверный страх. Она только надеялась, что к телефону подойдет не мать Александра. Это было бы просто кошмаром, ей бы пришлось повесить трубку, и все. Вирджиния вдруг почувствовала, что почему-то вся мелко дрожит. Не набрав номер до конца, быстро положила трубку и закурила. С сигаретой она почувствовала себя лучше. Снова набрала номер. Ответил мужской голос с сильным шотландским акцентом:
— Замок Кинлох.
— Доброе утро. Пожалуйста, попросите леди Шарлотту Уэллес.
— Позвольте узнать, кто ее спрашивает?
— Леди Кейтерхэм. Ее мать.
—
Она ждала, постукивая пальцами по столу и оглядывая комнату, как бы заново открывая ее для себя, внимательно изучая богатую лепнину карнизов, идеальные линии камина; иногда, хотя и очень редко, она была способна понять, почему Александр так любит этот дом. Надо будет помочь ему справиться со всеми этими трудностями, да и вообще больше помогать ему. В последнее время она мало что для него делала, надо признать честно.
— Леди Кейтерхэм?
— Да? — Вирджиния не ожидала, что ответит не Шарлотта, а кто-то другой.
— Леди Кейтерхэм, я сожалею, но дети уже уехали.
— Уехали? — Странно, в этом слове ей почудилось что-то угрожающее. Вирджиния поняла, что впадает в совершенно нелогичную, бессмысленную панику. — Что значит уехали?
— Видите ли, леди Кейтерхэм, они уехали на два или три дня. Лорд Кейтерхэм и леди Кейтерхэм-старшая повезли их на острова. Они должны возвратиться в субботу.
— Ах вот как. Понимаю. Видимо… видимо, дочь мне позвонила именно для того, чтобы об этом сказать.
— Да, ваша светлость, я так полагаю. — Голос звучал успокаивающе, но как-то снисходительно. Вирджиния почувствовала раздражение.
— Ну что ж, когда вернутся, передайте им, пожалуйста, что я звонила.
— Да, леди Кейтерхэм. Разумеется.
Она положила трубку, ощущая, как у нее словно мороз пробегает по коже. Такое впечатление, что от нее все вдруг отвернулись, бросили ее. Потом она встряхнулась. Чепуха. Дней через пять они все вернутся и будут снова дома. Надо пойти и просто заварить себе крепкого кофе. Очень крепкого. Она закурила французскую сигарету, спустилась вниз, в холл, и направилась к двери на кухню.
В общем-то, по-настоящему помочь ей могло на самом деле только одно. Всю оставшуюся часть дня Вирджиния слонялась по дому, курила, пила кофе, съела целую коробку шоколадных конфет; и в конце концов ей не осталось ничего иного, кроме как поступить самым очевиднейшим образом. Выпить. Только одну рюмку. Всего одну. Чтобы облегчить ощущение боли, обиды, одиночества.
Какая кошмарная неделя! Все, ну абсолютно все пошло не так. Дети уехали и явно угодили там под влияние бабушки; клиентка раздражена; заказ от Энн Лайгон сорвался; даже дружба с Катрионой оказалась под угрозой. Ужасно. Ужасно. И за всем этим, на заднем плане, в глубине постоянно грызущий жуткий страх из-за Хартеста, из-за отсутствия денег, из-за того, что Александр страшно несчастен и потому отдаляется от нее, становится каким-то чужим и враждебным. И не к кому, совершенно не к кому обратиться за помощью. Только… только к выпивке. Вот тот единственный друг, который никогда не изменял ей. Эта мысль вытеснила у нее из сознания все, она не могла думать ни о чем другом. Этот друг способен успокоить, приласкать, утешить ее, снять боль, притупить чувство беспокойства. Он так доступен и ничего не требует для себя в ответ.
Красное вино, вот что ей нужно. Шампанское недостаточно холодное, и, кроме того, она не сможет удержаться и ограничить себя одним бокалом: раз уж откроет бутылку шампанского, придется ее допивать, иначе пропадет. А красное вино можно будет снова заткнуть пробкой и растянуть до завтра, до ужина. Она достала бутылку кларета, зажала ее под мышкой и тихонько поднялась наверх. Штопор она возьмет в кабинете Александра, там их сколько угодно.
В кабинете было холодно, комната выглядела до отвращения прибранной и потому какой-то обезличенной. Такое впечатление, будто никто никогда в жизни ею не пользовался. Вирджиния взяла с подноса штопор, дошла по коридору до своей комнаты, вошла и заперла за собой дверь.