Шрифт:
Annotation
Это роман длиной в полвека, история целого клана англо-американской семьи. Герои книги живут так, как и полагается благополучным, богатым людям: удачная карьера, роскошные дома, великосветские развлечения, бурные романы. Но время от времени они попадают в такие трагические ситуации, что невольно возникает мысль - а не являются ли они просто фишками в чьей-то дьявольской игре?
Пенни Винченци
Главные герои
Глава 45
Глава 46
Глава 47
Глава 48
Глава 49
Глава 50
Глава 51
Глава 52
Глава 53
Глава 54
Глава 55
Глава 56
Глава 57
Глава 58
Глава 59
Глава 60
Глава 61
Глава 62
Глава 63
Глава 64
Глава 65
Глава 66
Глава 67
Эпилог
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
Пенни
Злые игры. Книга 3
Полу, с любовью
Лукаво сердце человеческое более всего
и крайне испорчено. Книга пророка Иеремии, 17:9
Главные герои
Великобритания:
Вирджиния, графиня Кейтерхэм, американская наследница.
Александр, граф Кейтерхэм, ее муж.
Шарлотта и Георгина Уэллес и Макс, виконт Хэдли, дети Кейтерхэмов.
Джордж, сын Георгины.
Харольд и миссис Тэллоу, дворецкий и домоправительница в Хартесте, фамильном поместье Кейтерхэмов.
Няня Бэркуорт, няня Кейтерхэмов.
Алисия, вдовствующая графиня Кейтерхэм, мать Александра.
Мартин Данбар, управляющий Хартестом,и его жена Катриона.
Лидия Пежо, акушерка.
Энджи Бербэнк, помощница Вирджинии в компании по дизайну интеръеров.
Миссис Викс, ее бабушка.
Клиффорд Парке, друг миссис Викс.
М. Визерли Стерн, владелец отеля.
Чарльз Сейнт-Маллин, адвокат, друг Вирджинии.
Гэс Бут, директор лондонского отделения банка «Прэгерс».
Джемма Мортон, модель, девушка из богатой семьи, подруга Макса.
Соединенные Штаты Америки:
Фредерик Прэгер III, нью-йоркский банкир,и его жена Бетси, родители Вирджинии.
Малыш Прэгер (Фред IV), ее брат.
Мэри Роуз, его жена.
Фредди, Кендрик и Мелисса, их дети.
Мадлен Далглейш, английская родственница Мэри Роуз.
Пит Хоффман, старший партнер в банке «Прэгерс».
Габриэл (Гейб), его сын.
Джереми Фостер, один из главных клиентов банка «Прэгерс»,и его жена Изабелла.
Чак Дрю, друг Джереми Фостера и партнер в банке «Прэгерс».
Томми Соамс-Максвелл, аферист, друг Вирджинии.
Глава 45
Георгина, 1985–1986
Несомненно, вина за всю эту чудовищную историю лежала на ней, и только на ней. Именно она виновата в том, что так расстроила отца, нанесла ему сильнейшую душевную травму, из-за которой у него и произошел этот нервный срыв. И как только она могла так поступить; как только могла сделать это именно она — она, так любившая отца, любившая его неизмеримо сильнее, чем Шарлотта или Макс, она, которая одна из всех сохраняла непоколебимую верность отцу и отказывалась даже думать о том, чтобы заняться поисками какого-то сомнительного другого отца; Георгине неприятны были сами слова о некоем «настоящем отце»: Александр, такой мягкий, понимающий, беспредельно любящий, и был для нее настоящим отцом; и как только не кто-нибудь, но именно она могла причинить ему столь ужасную боль, которая чуть было не погубила его?!
Тогда, в ожидании приезда доктора, она сидела рядом с отцом, держала его за руку, беспомощно смотрела, как он горько плакал, как мучительные рыдания сотрясали его тело, ей хотелось бы находиться где-то в тысячах миль от дома, хотелось, чтобы вся душевная мука отца перешла к ней самой, хотелось даже умереть, только бы не видеть и не слышать отцовских рыданий. «Это я все наделала», — проговорила она, беспомощно глядя на Энджи, у которой был такой же потрясенный и испуганный вид, как и у нее самой. «Нет, Георгина, ничего подобного, не говори глупостей, ты тут ни при чем», — ответила ей тогда Энджи, стараясь успокоить ее. Но слова Энджи не помогли, от них не стало лучше; в ушах у Георгины непрерывно звучали другие слова, те, которые она бросила незадолго до этого Александру: что он просто сумасшедший и что она должна была бы понять это уже давным-давно; а перед глазами у нее непрестанно вставала картина, как после этих слов она сбегает вниз по лестнице вслед за Кендриком, они оба вскакивают в машину и она, Георгина, почти выкрикивает Кендрику, чтобы он гнал отсюда без оглядки.
* * *
Слава богу, слава богу, что ей стало потом как-то не по себе, что она в конце концов все-таки почувствовала себя такой виноватой; иначе она могла бы отсутствовать очень долго, быть может, даже весь день; они тогда поехали в паб, и Кендрик тоже был крайне расстроен. «Можно подумать, что я какое-то чудовище или извращенец, — проговорил он, мрачно уставившись в кружку с пивом, — и что он только против меня имеет, что я ему такого сделал?» Георгина попробовала как-то утешить, успокоить его; она сказала, что для отца их слова стали настоящим потрясением, а со временем он придет в себя и успокоится. И тогда Кендрик как-то очень странно посмотрел на Георгину и произнес: «Но ведь он же тебе на самом-то деле вовсе не отец, так почему же…»; у нее возникло такое ощущение, словно Кендрик ее ударил, и она ответила: «Не надо так говорить, Кендрик, пожалуйста. Я вообще не должна была тебе ничего рассказывать. Для меня он — мой отец, ни о каких иных вариантах я не хочу ни слышать, ни обсуждать их, ни даже думать о них».