Злые происки врагов
Шрифт:
Теперь вы понимаете, почему я не испытывала радости от мысли, что наша слава распространится за пределы Скандинавии.
— Генрих, если ты расскажешь эту историю, я тебе в твои Европы целый год не буду писать, — пригрозила я. — Или буду писать Машеньке, а тебе запрещу показывать.
— Но почему?.. — жалобно спросил Генрих.
— Мы отклонились, — пришел мне на помощь Марк, который, видно, тоже не жаждал огласки. — Варвара, кто знал, что тебе перевели деньги, но не знал, что ты отдала их Голубеву?
— Понятия не имею. Я никому не говорила ни о том, ни о другом. Разве что Анненский…
— Вот! — Прошка поднял вверх указательный палец, потом ткнул им в направлении Санина. — Анненский и есть ваш маньяк. То есть был…
— А что, — сказал Генрих, — похоже на правду. Он был юристом и в числе прочего консультировал, как минимизировать налоги. Вполне вероятно, что погибшие женщины к нему обращались…
— Если бы они к нему обращались, то знали бы, что никакой он не Вэ, а Анненский Юрий Львович, — буркнул Леша. — И то, что ему известно об их деньгах, тоже знали бы…
— Минутку! — вмешался Санин. — Нельзя ли поподробнее? Кто такой Анненский и почему «был»?
Мы коротко ввели его в курс дела. Санин надолго задумался, а потом как-то сразу заторопился.
— Мне пора. Спасибо за помощь. Варвара, если вспомните что-нибудь подозрительное или заметите, что к вам проявляет повышенный интерес незнакомец, позвоните мне, пожалуйста. — И, продиктовав номер своего телефона, пошел к дверям.
Но на пороге вдруг остановился и повернулся к нам.
— Скажите, Варвара, кто из чужих приходил к вам в конце апреля? Высокий, голосистый, с портфелем?
— Анненский, — ответила я, почти не задумаваясь.
— А недели через две? Худой, круглолицый, румяный?..
— Голубев! — в один голос сказали Прошка с Генрихом.
— А вы откуда знаете, что они приходили? — полюбопытствовала я. — Опять Софочка за старое взялась?
— Э… кхм.. Мне пора, — вместо ответа сообщил Санин и торопливо закрыл за собой дверь.
— Да-а, Варвара, сегодня ты установила личный рекорд! — объявил Прошка. — О мировом я уже не упоминаю. За один-единственный день вляпаться аж в три истории, связанные с убийствами! Вот это, я понимаю, триумф!
— Учти, если сейчас явится очередной милиционер и принесет весть о новом трупе, я приму меры, чтобы ты угомонилась навсегда, — многозначительно пообещал Марк.
Глава 9
Полночи мой сон спорадически нарушали громкие вопли — отголоски дебатов, которые вели за стеной Прошка, Марк, Генрих и Леша. Они строили догадки, обсуждали версии и, как водится, по ходу дела выясняли отношения. Я в их забавах участия не принимала. Недосып последних нескольких суток плачевно отразился как на физическом моем состоянии, так и на умственных способностях, о чем я и объявила во всеуслышанье, удаляясь накануне. Прошка попытался было спровоцировать меня на обмен инвективами («Нашла предлог отлынивать! Нанести ущерб твоим умственным способностям невозможно в принципе — это все равно, что нанести ракетный удар по Атлантиде»), но другие взяли мою сторону и угомонили склочника.
С плодами ночного бдения меня ознакомили утром. А для начала поставили в известность, что отныне и вплоть до полного и окончательного прояснения загадочных обстоятельств, ввергших меня в пучину криминала, я буду находиться под неусыпным надзором. Выслушав ультиматум, я быстро смекнула, что надзор, скорее всего, будет осуществляться не кем-нибудь, а Лешей (его неумение вступать в контакт с незнакомцами делало его малопригодным для сбора информации, необходимой для расследования). Смекнула и отказалась от первоначального намерения закатить истерику. Вообще-то одна мысль о вынужденном и к тому же длительном пребывании в чьем угодно обществе вызывает у меня ужас. На мой взгляд, право побыть наедине с собой свято и неотъемлемо, и попытку отнять его следует считать особо тяжким преступлением против личности. Но с Лешиным обществом я готова мириться сколь угодно долго. Дело в том, что он неприхотлив, никогда не обижается, почти никогда не отказывается исполнять разные поручения (только инструкции должны быть точными), может часами говорить практически на любую тему (если нужно) или хранить молчание (если вы устали от говорильни). Кроме того, если его общество мне все-таки наскучит, я сумею как-нибудь от него избавиться: Лешин ум при всей своей мощи нетороплив.
Короче говоря, я не стала упираться, чем, похоже, здорово разочаровала компанию, настроившуюся на долгую битву. Не встретив ожидаемого сопротивления, Марк, говоривший от лица остальных, растерялся и даже запнулся, чего на моей памяти еще не случалось. (Он никогда за словом в карман не лезет, поскольку его ум не только могуч, но и быстр.) Впрочем, после небольшой заминки, он подтвердил свою репутацию.
— Да, верно, — сказал он, вглядевшись в мою физиономию и, очевидно, прочитав мои мысли, — присматривать за тобой будет Леша. Но если ты надеешься улизнуть от него, выкинув какой-нибудь фортель, лучше сразу оставь эту мысль. Я сегодня же раздобуду пару сотовых телефонов. Леша, если эта затейница попытается от тебя отделаться, — под каким угодно предлогом, — немедленно звони мне, понятно?
Я немного приуныла, но быстро вернула себе присутствие духа, решив, что глупо ломать голову над проблемой, которая пока не возникла. Вот возникнет, тогда и буду искать выход. Мы еще посмотрим, кто кого.
Тем временем Марк начал излагать результаты ночного мозгового штурма.
— Перебрав несколько вариантов, мы в конце концов взяли за рабочую версию, что все три истории с трупами взаимосвязаны, а первопричина последних событий — гибель женщин. Это ясно хотя бы из соображений хронологии. По словам Санина, первая умерла больше года назад. Убийца — назовем его Синяя Борода — каким-то образом добывал информацию о сравнительно крупных суммах, попадавших в руки небогатых одиноких дам, убеждался, что никому из окружения этих дам о деньгах ничего не известно, втирался к намеченным жертвам в доверие, хитростью выманивал деньги и убивал, инсценируя самоубийство. До последнего времени сбоев у Синей Бороды не было, если, конечно, не считать дневника одной из женщин, однако о дневнике он не знает. Но в июле у него случился первый очевидный прокол. Во-первых, обстоятельства заставили его совершить убийство без всякой инсценировки, а во-вторых, он потерял на месте преступления блокнот, куда записывал данные об обладательницах капитала. Две недели спустя происходят два новых убийства. На этот раз жертвы — мужчины. Мы предположили, что они поставляли Синей Бороде сведения о женщинах, внезапно разжившихся деньгами. Про Анненского, во всяком случае, точно известно, что в его распоряжении такие сведения имелись. Вполне вероятно, что профессия Доризо тоже позволяла их получить. Возможно, оба они не знали, как Синяя Борода использует их информацию, а возможно, он платил им комиссионные, но это не важно. Важно, что записи в потерянном блокноте позволяют следствию установить круг общения всех, кто есть в списке, и найти точки пересечения. То есть выйти на Доризо и Анненского. Были они сообщниками Синей Бороды или нет, они все равно могли его выдать — из страха перед законом или по неведению. И Синяя Борода поспешил их убрать.
— Лихо! — восхитилась я. — Нет, правда, отличная версия. Одно только непонятно: каким боком в этом деле оказалась замешана я?
— Что же тут непонятного? — выразил недоумение Марк. — Синяя Борода о тебе знает. От Анненского. Анненский убит, и милиция, разумеется, проверяет всех его знакомых. Если не подкинуть им приличную версию, они доберутся до Синей Бороды, что его никак не устраивает. Вот он и начал действовать. Выкрал твою картину, о которой знал от Анненского — надо полагать, твое творение произвело на юриста сильное впечатление, ведь он даже выставку хотел тебе устроить. И вполне вероятно, что, сообщая Синей Бороде сведения о тебе, адвокат рассказал и о картине, и о твоей ярости, когда ты его застала в комнате, и о категорическом отказе кому-либо эту картину показывать. Вот Синяя Борода и решил, что кража, совершенная якобы Анненским, дает тебе прекрасный мотив для убийства. И подбросил картину в его кабинет.
— Мотив, прямо скажем, сомнительный, но ладно, допустим. А Доризо? Я его в глаза не видела. Здесь мотива у меня никакого. Неужели Синяя Борода рассчитывал, что одного моего присутствия на месте преступления будет достаточно для обвинения? Нонсенс! А Гелена? Она-то каким образом влезла в действующие лица?
— Самой пошевелить мозгами лень! Это же очевидно! Синяя Борода прознал от того же Анненского о договоре с японцами и крупном гонораре, на который ты не рассчитывала, поскольку они нашли тебя сами. Таким образом, одному из требований убийцы к потенциальной жертве ты удовлетворяешь. А другим? Анненский ведь не знал, одинока ты или имеешь любовника, предпочитаешь держать свои денежные дела в тайне или трепешься о них на каждом перекрестке. Его сведения о тебе не слишком выходили за рамки паспортных данных. А убийце нужно было знать, что ты за человек. К кому он мог обратиться за справкой? К соседям и знакомым, с которыми ты постоянно общаешься? Нельзя — они тут же сообщат тебе, что тобой интересуются. Или испортят ему игру позже, когда он начнет тебя обхаживать Значит, нужно было найти человека, который, с одной стороны, достаточно хорошо тебя знает, а с другой — не состоит с тобой в близких отношениях. Лучше всего — недоброжелателя или врага.