Злые происки врагов
Шрифт:
— И, по-твоему, он выбрал Гелену? Бред! Может, когда-то она и знала меня достаточно хорошо, но с той поры столько воды утекло! Откуда ей знать, есть ли у меня любовник и кому я рассказываю о своих гонорарах?
— Судить о других по себе — признак ограниченности, Варвара. Если ты не интересуешься ее жизнью, это еще не значит, что она не интересуется твоей.
— Хорошо, я согласна допустить, что она интересуется. Позволь только полюбопытствовать: кто удовлетворяет ее интерес, если я практически ни с кем из бывших одноклассников не вижусь?
— Глупый вопрос! Ты живешь в доме, где выросла. Половина дворовых кумушек знают тебя с детства и наверняка перемывают тебе косточки. А мать Гелены живет в двух шагах. Кто поручится,
— Ну, насколько я представляю себе ее внутренний облик, Анна Романовна вписалась бы в такой клуб идеально. Хм! Но я никогда не чувствовала себя объектом внимания местных сплетниц. И где, по-твоему, они берут пищу для пересудов? Ладно, это второй вопрос. Ты мне вот что объясни, Марк: как Синяя Борода вышел на Гелену, располагая только моими паспортными данными и не попадаясь на глаза моим соседям и знакомым?
— Это совсем несложно, Варька, — сказал Генрих. — Достаточно было выяснить, в какой школе ты училась, и навести там справки.
— Да мои учителя небось уже на пенсии. Или давно меня забыли. И как он выяснил про школу?
— Тебя забудешь. Попытаться-то он мог. Если у него есть фантазия, то придумать способ — не проблема. Представь, например: ты идешь по двору, по пути с кем-то здороваешься и заходишь в подъезд. Синяя Борода подходит к тому, с кем ты обменялась приветствием, и говорит: «Простите, мне показалось, что эта девушка — моя бывшая одноклассница, только я не могу вспомнить, как ее зовут… Ах, Варвара? Да, пожалуй. А не подскажете, в какой школе она училась?.. Нет, выходит, я обозналося».
— Сунься ко мне субъект с подобной басней, я бы мигом сообразила, что он что-то вынюхивает, и живо укоротила ему нос.
— К тебе ни один нормальный человек и не сунется. Ни с басней, ни без, — заявил Прошка, до сей поры молчавший, поскольку старательно набивал брюхо. — Разве что какой-нибудь отчаявшийся мазохист решит таким зверским образом покончить с собой.
— Когда-нибудь я отчаюсь услышать от тебя доброе слово и зверским образом покончу с тобой, — пообещала я.
— Не успеешь! Тебя вот-вот закуют в колодки.
— Так вот отчего вчера ты старательно внушал Куприянову мысль, будто Анненского прикончила я! Из страха за свою шкуру!
Прошка, разумеется, не собирался оставлять за мной последнее слово, но, подыскивая достойный ответ, случайно наткнулся на взгляд Марка и замер, словно кролик перед удавом. Марк, удовлетворенный достигнутым эффектом, вернул разговор в прежнее русло.
— Короче, Варвара, если я правильно понял, о вашей вражде с Геленой знала каждая собака в округе, и Синей Бороде не составило труда выйти на твою одноклассницу. Хотя я не уверен, что тебе звонила именно она. Пожалуй, убийца сильно рисковал, привлекая ее к участию в своих махинациях. Скорее он использовал Гелену только как источник информации о тебе, да и то не сам, а через посредника. А выманить тебя в квартиру Доризо попросил какую-нибудь постороннюю девицу с зачатками актерских способностей. Что касается твоего первого вопроса — как преступник рассчитывал свалить на тебя убийство, — то я вижу два варианта. Первый: можно оставить в квартире улики, указывающие на тебя. Второй: он рассудил, что, обнаружив тело, ты вызовешь милицию, а потом не сумеешь внятно ответить на вопрос, как оказалась на месте преступления. Без подтверждения со стороны Гелены твой рассказ выглядел бы крайне подозрительно, а Гелена, возможно, отрицала бы твои слова вполне искренне. Не исключено и то, что между Анненским и Доризо есть некая связь помимо знакомства обоих с Синей Бородой. Тогда милиции вполне хватит твоей причастности к убийству Анненского. Они предположат, что Доризо был его сообщником в краже или неудобным для тебя свидетелем.
— Свидетелем чего? Убийства юриста? Чепуха! Доризо убили спустя два дня после Анненского. За это время он успел бы сбегать в милицейский участок и дать
— Мы не знаем, когда убили Доризо, — возразил Леша. — Знаем только, когда обнаружили тело.
— И вообще, не отвлекайся на детали, — сказал Генрих. — Следователи придумают, свидетелем чего был Доризо. Сейчас главное, чтобы ты приняла версию в целом, а подробности мы уточним потом, когда побольше разузнаем.
— Ладно. В целом версия неплоха, я же сказала. Конечно, моя связь с преступлениями выглядит несколько надуманной, но изобрести что-нибудь более убедительное я пока не в силах — данных действительно маловато. Как будем действовать? По вчерашнему плану?
— Сначала да, — сказал Марк. — Мы внесли уточнения, но об этом позже. Сейчас вы с Лешей пойдете к матери Гелены. Узнаете, где девица работает, и попробуйте выпросить фото. Потом сообщите место работы Прошке, он поедет туда выяснять, где Гелена отдыхает. Я же пока куплю пару сотовых телефонов. Кстати, нам давно пора ими обзавестись. Генрих, ты отправляйся по своим делам, тебя привлечем позже, когда Варька вытянет из собачника сведения о Доризо. Ты поняла, Варвара? После разговора с матерью Гелены возвращайтесь. Позвонишь своему любезному, договоришься о встрече и поедешь туда. С Лешей, естественно.
— Вот любезный обрадуется! — прокомментировал Прошка. — Не говори ему, Варька, что приедешь с Лешей. Пусть будет сюрприз.
— Ты помнишь, что надо выяснить? — продолжал Марк, не удостоив Прошку взглядом. — Как, когда, при каких обстоятельствах убит Доризо, есть ли у него родственники и друзья, где и кем Доризо работал. Разузнаете, что получится, возвращайтесь и ждите нас. Леша, ты отвечаешь за Варькину безопасность.
— Если попытается удрать, догоняй и бей тупым предметом по башке, — подхватил Прошка. — Если увидишь, что к ней приближается легавый, стреляй на поражение. Маньяка бери живым — из него еще нужно выбить признание. Все понял?
— О Господи, — сказал Марк, возведя очи горе.
— Почто зовете: «Господи, Господи!», а не делаете, как я велю? — тут же отозвался Прошка, безбожно переврав библейскую цитату.
Мы с Лешей вошли в подъезд, где раньше жила Геля, и даже одолели первый лестничный пролет, когда я сообразила, что мне нельзя спрашивать Анну Романовну про Гелино место работы, ведь вчера я притворялась, будто в курсе. Ее маман говорила о какой-то программе, а я кивала с понимающим видом. Хороша же я буду, когда сегодня проявлю полную неосведомленность! Нет, придется ограничиться просьбой о снимке (слава богу, мое вчерашнее вранье оправдывало такую просьбу), а подробности Гелиной трудовой биографии придется выяснять по-другому. Я сообщила об осложнениях Леше и потопала дальше, уныло предвкушая многочасовую беседу с Анной Романовной, и все ради одного жалкого портретика ее ненаглядной доченьки!
Но опасения оказались напрасными. Заметив Лешу, Анна Романовна проявила редкостную сдержанность. Взяла у меня семейные снимки и мамины письма, поблагодарила и без слов вынесла фото Гелены. Правда, раз десять стрельнула в Лешину сторону глазами, явно намекая, что неплохо бы мне представить своего спутника, но я прикинулась тупой невежей и не реагировала на намеки.
— Куда теперь? — спросил Леша на улице.
Я задумалась. Место работы Гелены наверняка известно кому-нибудь из бывших одноклассников, только вот кому? Беда в том, что своих первых соучеников я помнила довольно смутно, гораздо более яркие воспоминания оставили последние школьные годы, проведенные в другой школе, математической. Может, вернуться домой, полистать старый фотоальбом, оживить память? Но что толку, если у меня все равно ни адресов, ни телефонов? Наведаться в старую школу? А кого там застанешь в августе? Значит, выход один — навестить Денисову. Надька, конечно, с Гелей не общается — они всегда с трудом выносили друг друга, но, возможно, поможет найти тех, кто общается.