Злые происки врагов
Шрифт:
Прошка вскочил.
— Чушь собачья!
— Ах, чушь?! — Я бросилась к нему и угодила в железные лапы Марка, в коих забилась, как раненый зверь. — И вы еще его защищаете?!
— Варька, успокойся!
— Принесите, кто-нибудь, воды!
— Лучше вызовите «скорую»!
— Вон отсюда, Иудушка! Пустите меня! Дайте я плюну в эти бесстыжие зенки!
— Эй, держите ее крепче! Она же сейчас вырвется! Леша, ты куда? Какая вода, я сам схожу за водой! Держи эту ненормальную, не видишь, у нее сейчас пена изо рта пойдет!
В эту минуту в дверь позвонили.
Глава 23
На душе у Санина было скверно. Три с лишним месяца гонялся он за серийным убийцей — первым своим убийцей! — и вот, наконец, наступила развязка, но совсем не такая, какой он ждал. Да, личность душегуба установлена, но где озарение, осеняющее исследователя, когда он впервые видит истину? Где сладкий миг торжества, он же момент истины, когда преследователь смыкает челюсти (читай: наручники) на горле (то бишь на запястьях) преследуемого? Первое Дело Великого Сыщика Санина обернулось сплошным разочарованием. Убийца мертв (в том, что это убийца, Андрей убедился, едва взглянул на образец почерка Доризо), и никто уже не загонит его в угол, не добьется признания, не поставит перед судом. А неизвестный, покаравший злодея, сам должен держать ответ перед законом, но Санин не имел ни малейшего желания участвовать в его поимке.
Да его никто об этом и не просил. Оперативники, распутывающие убийство Доризо, отнеслись к санинской помощи с прохладцей. Нет, они, конечно, поблагодарили его за сведения о двойной жизни и преступной деятельности покойного и даже любезно ознакомили со своими материалами, но новое направление в расследовании сулило столько богатых возможностей, что надежда коллег закрыть дело в обозримом будущем круто устремилась к нулю, и они не скрывали своей досады.
Несколько иначе к его открытиям отнесся Халецкий. Услышав о встрече Анненского с Виктором на лестничной площадке Варвары, узнав имя, адрес и место работы человека, скрывавшегося под псевдонимом Виктор, он отправил в обе квартиры Доризо свору криминалистов, а в квартиру свидетельницы встречи Софочки — коллегу Куприянова, и теперь ждал результатов, потирая ручки в предвкушении скорого завершения дела об убийстве архиобщительного юриста.
— Не грусти, Андрюха! Если все сложится, я похлопочу, чтобы тебя перевели к нам, — пообещал он Санину. — На Петровке у тебя будет масса простора для великих свершений.
Андрей был благодарен Халецкому за попытку подсластить пилюлю, но радости все равно не испытывал. Кто-кто, а он хорошо знал, что на Петровку следовало бы перевести Варвару с друзьями. Правда, Борису он об этом не сказал. Тот пребывал в уверенности, что Санин вышел на Доризо самостоятельно. И это тоже не способствовало поднятию настроения. «Но не мог же я выдать Варвару! — мысленно оправдывал себя Андрей. — Узнай ихний Песич о ее знакомстве с очередным покойником, его бы удар хватил. Кроме того, я дал слово».
Именно данное слово понудило Санина направить стопы к дому Варвары, хотя больше всего на свете в тот вечер он жаждал сна. Однако простая справедливость требовала, чтобы он внес успокоение в души людей, чья помошь способствовала прекращению по крайней мере трех уголовных дел. (Насколько знал Андрей, дел об убийстве Ильиной и Бирюковой никто не заводил.)
Добравшись до лестничной площадки четвертого этажа, Санин замер. Он привык верить собственным ушам, а сейчас они недвусмысленно подсказывали, что за облупленной коричневой дверью творится светопреставление или, как минимум, хорошая драка на двенадцать персон. Андрей одним прыжком преодолел расстояние до двери и нажал на кнопку звонка. «Интересно, эта компания когда-нибудь ведет себя чинно?» — подумал он, трезвоня. И неожиданно почувствовал, что уныние, цепко державшее его весь день своими щупальцами, торопливо шмыгнуло прочь.
Звонок позволил Прошке ретироваться с поля боя, не роняя достоинства. Но ретировался он с такой поспешностью, что достоинство все равно пострадало.
— Проходите скорее! — услышала я его обрадованный голос из прихожей. — Вы поспели как раз вовремя! Поможете обезвредить буйнопомешанную.
— Пустите меня! — прошипела я, и на этот раз Марк с Генрихом послушались.
В гостиную вошел Санин. Он окинул наши красные потные физиономии веселым взглядом и спросил с невинным видом:
— Я не помешал?
— Нет-нет, — заверил его Генрих. — Проходите, пожалуйста. Мы как раз собирались выпить чаю. Прошка, ты поставил чайник?
Прошка, опасливо просунувший голову в дверь и сообразивший, что в ближайшее время его не растерзают, расплылся в торжествующей улыбке:
— Уже бегу!
— Варвара, расставь чашки, — распорядился Марк, бросив на меня многозначительный взгляд, и пошел на кухню за закуской.
Генрих усадил Санина и бросился мне помогать. Леша как бы невзначай встал между мной и выходом. Сыщик широко ухмылялся, наблюдая за нашими маневрами. Через несколько минут колотившая меня дрожь почти унялась. «Что ж, расправу придется ненадолго отложить, но мы еще поквитаемся с тобой, голубчик Прошка!» — думала я, любезно улыбаясь Санину. После моей улыбки его ухмылка почему-то заметно покривела.
— Кажется, я все-таки не вовремя, — пробормотал он, стушевавшись.
— Что вы, что вы, Андрей! — пропела я. — В моем доме вы всегда желанный гость. Пусть наши маленькие конфликты вас не смущают. Мы частенько так развлекаемся.
Воспитание не позволяло гостю хмыкнуть, но что-то похожее он сделал.
Тут появился Марк с тарелками, а за ним Прошка с двумя чайниками, один из которых он со значением приподнял, встретившись со мной глазами. В ответ я презрительно скривила губы, и Прошка, не надеясь на кипяток, обошел меня по широкой дуге. Все расселись. Я воткнула вилку чайника в розетку и разлила по чашкам заварку. Прошка потянулся было к тортику, но Марк перехватил его руку.
— Ты что?! — вскинулся наш голодающий. — Я не ел уже три дня!
— Вот и прекрасно. Ты же не хочешь, чтобы твои усилия пропали даром?
— За последние полчаса я потратил столько энергии, сколько потребляет за год город районного масштаба. Мне просто необходимо подкрепиться!
— Ты проверил, штаны уже сходятся? — безжалостно спросил Леша.
— При чем тут штаны?! — возмутился Прошка. — Говорю тебе, я обессилел от голода!
— Съешь что-нибудь некалорийное, — посоветовал Генрих. — Мы купили тебе яблок и обезжиренного творога.
Прошка едва не задохнулся от переполнявших его чувств, но наткнулся на мой доброжелательный взгляд и как-то сразу выдохся.
— Все против меня! — буркнул он, протягивая руку к яблокам.
— Ну что ты, милый! Мы заботимся о твоем здоровье, — сказала я ласково.
Санин беспокойно пошевелился.
— Ничего, что я взял кусочек торта? Может, мне лучше положить себе обезжиренного творожку?
— Вам это ни к чему, — заверила я. — Вы запросто поместитесь в одну штанину Прошкиных джинсов, ради которых он сел на диету. Разве что они будут вам коротковаты.