Змееловов больше нет
Шрифт:
— С какой целью ты встречался с ней?
— Забавно было трахать змеелова. Да и больно хороша, дрянь, не удержался!
— Ты ее любил?
— Змеелова? — сдавленно засмеялся змей. — Я идиот, что ли? Конечно нет!
— Что ты чувствуешь к ней?
— Отвращение. Все-таки сдала меня, шлюха… Надо было свернуть ей шею.
Сухая крепкая ладонь ободряюще сжала мое плечо.
— Это неправда! — выдохнула я, уже ничего не видя от слез. — Он не такой…
— Мне жаль, дитя, — мягко проговорил Великий Змеелов. Потянул прочь — я не противилась, я вообще уже слабо понимала, что происходит. Мой мир рассыпался подобно песчаному замку. Песок царапал горло, резал глаза.
— Это неправда! — повторила я.
— Предательство — это всегда больно, девочка моя, но ты должна была услышать и увидеть сама. Юности свойственно ставить под сомнение слова старших. Это прекрасно, но это — мучительный путь. Мне очень жаль, но за твою неосторожность тоже последует наказание. Законы, дитя, появляются не на пустом месте, и их нарушение всегда приносит страдание.
Меня привели в камеру — крошечную клетушку с единственной койкой. Лязгнул засов, отрезав эту каморку от мира. Сил на беспокойство о собственной судьбе, на страх о будущем, на оправдания — не было.
Я не глядя упала на койку. Не рыдала — выла от боли, кусая подушку.
Жизнь рушилась. Все, чем я жила последние дни, то, что впервые заставило почувствовать себя по-настоящему счастливой, оказалось ложью. Все слова, все мечты, вся нежность — обман.
Чувство умирало мучительно, и мне хотелось умереть тоже. Не знать, не помнить, никогда больше не чувствовать ничего.
А хуже всего было то, что я по-прежнему не могла желать этому змею зла. И вместе с собственной болью меня терзали свежие воспоминания об искаженном мукой лице и навязчивые мысли о том, что змея ждет костер.
После насыщенного дня очередному кошмару, который поднял меня с постели еще до рассвета, я не удивилась, а уж его сюжету — тем более. Воспоминания. Как жаль, что невозможно заставить себя забыть подобное: только кажется, что все прошло и отболело, как проклятый разум, подстегнутый ассоциациями, вновь вытаскивает из прошлого какую-нибудь мерзость.
Несколько мгновений, лежа в постели, я позволила себе всерьез подумать о предложенном старым алхимиком варианте. В конце концов, даже если Язод Самос врал, вряд ли он действительно сделает мне что-то плохое — не в его интересах привлекать к себе внимание. Но даже если он даст какой-то сложный и незаметный яд… ну, тогда кошмаров не останется с гарантией, верно?
Потом я, конечно, отогнала хандру и заставила себя подняться. Холодный душ окончательно смыл остатки сна, а брошенный за окно взгляд помог найти способ достичь душевного равновесия: синее рассветное небо и лежащие под деревьями клочья тумана манили туда, наружу, и пробежка показалась отличным вариантом.
Легкие тканевые ботинки, облегающие штаны и жилетка под горло. Подумав, я прихватила мечи и закинула перевязь за спину.
В школе было еще тихо, до подъема оставалось не меньше часа — самое то для прогулки, и как раз к завтраку успею вернуться и переодеться. А потом — рутина. Прекрасная, нужная, благословенная богами рутина. Как хорошо, что она существует в нашей жизни!
На рассвете особенно отчетливо ощущалось, что даже сюда, в теплые края, движутся холода. В Релке сейчас завывают метели, где-то у Чумных болот все укутано толстым слоем снега. А здесь, у моря, деревья не роняют листья, сохраняя их на всю зиму, но холодный воздух уже пахнет свежо и остро и кажется особенно прозрачным. Пара дней — и ночи станут еще холодней, а рассвет засеребрится инеем.
Наверное, если забраться на ближайшую гору и взглянуть на горизонт, можно различить даже чешуйки на теле Долгой Змеи. И увидеть, как рождается солнце, чтобы начать свой каждодневный путь по небу и сгинуть вечером в змеиной пасти.
В детстве, когда мне рассказывали об устройстве мира, было очень жаль богиню. Это ведь ужасно скучно — неподвижно лежать день за днем и глотать солнце, чтобы на следующий день вновь породить его и отправить в долгий путь по небу. Жизнь Создателя, который приглядывал за обитателями суши, казалась в связи с этим куда более интересной и насыщенной.
Змееловы уверяли, что Создатель каждое утро вспарывает Змее брюхо, чтобы вернуть светило, и картина стала еще менее радостной. Жаль, что боги никогда не отвечали на прямые вопросы и не объясняли, почему мир устроен именно так. Было бы интересно узнать их мнение.
Мысли о чем-то большом и не связанном с каждодневными человеческими проблемами окончательно вытеснили из головы ночные переживания, а легкая приятная усталость в разогретых пробежкой мышцах подняла настроение. Найдя в парке небольшую прогалину, я скинула перевязь и взялась за мечи.
Это оружие можно было применять для убийства себе подобных, но на практике оно использовалось очень редко, особенно в столкновениях со змеями. Они слишком сильны и быстры, поэтому лучшим оружием против них служил огонь. Но тренировки с мечами я всегда любила: они успокаивали.
Удобная рукоять в ладони, приятная тяжесть, тихий свист рассекаемого воздуха. Почти танец. В какой-то момент появляется ощущение, что за клинки кто-то тянет и именно он ведет твои руки, поэтому мечи вдруг становятся невесомыми. Тут главное не растеряться, не упустить это чувство. И тогда можно закрыть глаза, полностью отдавшись самому упоительному ощущению, какое мне доводилось испытывать. С ним способна сравниться, пожалуй, только близость с любимым мужчиной, но… неоспоримое преимущество оружия в том, что оно не способно на предательство.
Мысль опять вильнула не туда, я сбилась с шага и остановилась, тяжело дыша. Мгновенно накатила усталость, к рукам словно привесили по гире. Кажется, все, пора домой.
— А у тебя неплохо получается.
Нарушивший тишину голос заставил дернуться от неожиданности. В боевую стойку я вставать не стала, но стремительно обернулась и замерла так, чтобы в любой момент можно было сорваться в бой. Кончики пальцев закололо от призванной силы.
— Спасибо, — ответила как могла ровно, заставила себя успокоиться и прошла к сложенным на траве ножнам, чтобы убрать оружие.