Змееносец. Истинная кровь
Шрифт:
— Я придумал чувства, как очередную канцону! — заявил он коню и зло рассмеялся.
А спустя час, вернувшись в комнату, нашел жену спящей на тюфяке.
XI
22 декабря 2015 года, Париж
Невозможно до бесконечности сидеть, запершись в комнате.
Невозможно до бесконечности жалеть себя.
Невозможно до бесконечности прятаться от всего мира и лелеять собственное горе.
Так думала Мари де Наве (пока еще де Наве), держась за ручку двери своей комнаты. Она просидела здесь, среди вышитых
Мари рассердилась и дернула ручку. В гостиной было темно и тихо.
За прошедшие часы, которые Мишель провел, сидя на диване, он так ничего и не придумал. Одна решимость здесь не поможет. Хоть Петрунеля зови на подмогу. Чувство подкатывающей беспомощности злило всегда уверенного в себе короля.
— Где здесь включается твое чертово… электричество? — раздраженно крикнул он в темноту.
— Электричество открыли задолго до меня, да и до тебя, кстати, тоже. Так что оно не мое, — спокойно ответила Мари и щелкнула выключателем. В комнате включился свет, и Мари зажмурилась.
Мишель глянул на жену, стоящую у стены, и странное чувство охватило его. Словно кто-то ласково гладил его по голове, успокаивая и утешая.
— Да какая разница, чье оно, — пробормотал он и поднялся с дивана. — Мари, как хорошо, что ты вышла из своей комнаты.
Избегая его взгляда, Мари торопливо направилась в сторону кухни.
— Разумеется, хорошо. Иначе мы рисковали бы умереть голодной смертью.
— Тебе так не нравилась еда, что готовила Барбара? Соскучилась по своим лепешкам? — попытался пошутить Его Величество, идя вслед за ней.
Мари одарила его далеко не самым добродушным взглядом и процедила сквозь зубы:
— Соскучилась.
С этими словами она открыла холодильник затем, чтобы оценить масштабы катастрофы. Катастрофа была неминуемой — пакет молока месячной давности, половинка засохшего лимона, несколько яиц, давно позеленевший кусок сыра и палитра со старой неиспользованной краской.
Мишель заглянул через плечо Мари в шкаф с остатками продуктов. Особенно его поразила доска с красками, и, удивленно приподняв брови, он сказал:
— А Барбара сегодня обещала кабанье мясо в винном соусе. Тебе же нравилось, — неуверенно добавил он.
— Ты можешь заткнуться или нет? — прошипела Мари, обернувшись, и, обнаружив Мишеля слишком близко, со злостью захлопнула дверцу холодильника. Стараясь не задеть его, она торопливо отошла в сторону и взяла в руки телефон. Ее позабавила мысль о том, что будь ее муж обычным нормальным человеком — отправила бы в супермаркет со списком. Но и здесь непруха!
Мари стала пролистывать контактный лист в телефоне в поисках нужного номера. А король Трезмонский уселся на странный высокий стул, облокотился на не менее странную узкую и длинную доску, на которой стояли несколько ваз и, подперев голову рукой, стал молча следить за королевой.
— Прости, в пиццерии кабаны закончились. Придется опять давиться пиццей. С беконом будешь или с курицей?
Ответом ей была тишина.
Мари пожала плечами. И заказала пиццу с морепродуктами.
Потом вернулась на кухню, брезгливо поморщилась от вида немытой с прошлого месяца тарелки в раковине и взялась за губку. Так и не отодрав с керамической поверхности налипшую еще в ноябре овсянку, Мари сердито залила все водой и средством для мытья посуды, которое, кстати, тоже заканчивалось. И с гордо поднятой головой проследовала в свою комнату, где и просидела на кровати, тупо глядя в одну точку, до того момента, пока в дверь не позвонили.
Мишель вспомнил, что после похожего звука, раздавшегося в доме в прошлый раз, Мари ходила открывать дверь и принесла лепешки. Однако сейчас не было слышно, чтобы она покинула свою комнату. Звонок раздался снова, и Его Величество решился открыть сам. Он увидел перед собой молодого человека в черных доспехах и черном шлеме, необычной, впрочем, как и все здесь, формы. В руках он держал квадратную коробку…
— Мари! — крикнул король внутрь квартиры, выслушав парня. — Здесь черный рыцарь требует каких-то евро.
Из комнаты показалась королева. Хмуро сунула в руки «черному рыцарю» несколько банкнот, поблагодарила и закрыла за ним дверь, стараясь не обращать внимания на то, какими глазами посыльный смотрел на весь ее внешний вид, начиная с красного от слез носа, заканчивая средневековым платьем.
Молча она вернулась к кухне и поставила чайник. Молча же раскрыла коробку и вынула кусок пиццы, с тоской вспоминая мясо в винном соусе. Но в ресторан в таком виде не пойдешь, а надеть ей решительно нечего — габариты несколько отличались от тех, в каких она пребывала год назад. Или месяц…. А черт его разберет!
— Вашему Величеству нужно особое приглашение, чтобы приступить к трапезе? — спросила она холодно.
— Я бы не отказался от особого приглашения, — уныло проговорил Мишель, — но я же не дождусь его от тебя, верно? Приятного аппетита, Мари, — сказал он и вернулся на диван.
Она ничего не ответила. Стараясь не заплакать снова, заварила чай. Разлила его по чашкам. Взяла коробку с пиццей и поставила на журнальный столик возле дивана. Находиться с ним в одной квартире было невозможно. И вместе с тем других вариантов совсем-совсем не было. Дом в Бертиньи-Сюр-Орж продан. И потом… обстоятельства ее последнего приезда туда вызвали бы ненужные воспоминания. Впрочем, куда ей деваться от воспоминаний, когда он здесь, на этом диване. И имеет наглость игнорировать ужин!
Говорить с ним было невыносимо. Молчать — еще хуже. Потому она стала бродить по гостиной в поисках пульта от телевизора, параллельно раскладывая вещи, которые были разбросаны со времени ее прежней жизни. Жизни без Мишеля де Наве.
Его Величество по-прежнему молча наблюдал за Мари и завидовал ей. Она может хоть что-то делать, чтобы отвлечься. От него. А он вынужден бездействовать и терять драгоценное время. Его поражало, с каким упрямством супруга не желала ничего слышать и понимать. Но и Мишель всегда отличался немалым упрямством.