Змееносец. Сожженный путь
Шрифт:
– Ну хорошо, согласился Роман, поднявшись
Они взялись за руки, и прошли к сцене. Она смотрела на него восхихтительно, легонько положив руку ему на плечо, улыбнулась, и тихо сказала:
– Ты не бойся. Представь, что мы одни, ни на кого не смотри. Мы плывем среди волн, подобно маленькому паруснику, просто смотри на меня...
– И все, улыбнулся Роман, двигаясь вслед за Людмилой.
– Да, слегка кивнула она.
Шаг, еще несмелый, как он осторожен в этот миг. Я тону в глазах ее красивых, и не вижу суеты вокруг. Пусть завидуют другие, у меня есть в жизни шанс, прикоснутся, и прижатся, к ее темным волосам. Взгляд пронзительный, открытый, смелый. Вот она, смотри,
– Теперь ты научился танцевать, глядя в глаза Романа, прошептала Людмила.
– Ты научила меня, ласково смотрел Роман. Ты учишь меня жить по-новому.
– Пойдем, взяв Романа за руку, Люда, повела его к столу.
– Я сказал тебе правду. Если бы не ты, моя жизнь сложилась иначе, негромко добавил Роман. Люда повернулась, прильнула к нему телом, и жарко. страстно, поцеловала Романа в губы. Отпрянув, она смутилась, опустила голову, и прошла к столу. Курчавый, словно завороженный, неотрываясь смотрел на них. Роман, улыбнулся, подошел к столу, и сел рядом с Людой. Она посмотрела на него, открыьто, ничем не скрывая своих чувств, и тихо прошептала:- Я люблю тебя Роман.
Он взял ее руку в свою ладонь, поднес к губам и поцеловал.
– Я боялся себя. Думал как ты, отнесешся к этому, негромко говорил Роман, глядя на Людмилу. Но больше своих страхов, неуверенно произнес он. Я тоже люблю тебя, улыбнулся Роман.
– Извините, конечно, вмешался Курчавый. Я так понимаю, "днюха" моя, переходит плавно в свадьбу, так что ли?
– А кто против, в один голос ответили Роман с Людмилой. Счастливо улыбаясь, они прижимались друг к другу.
– Не, ну так не годится, запротестовал Курчавый, размахивая руками. Надо кольца, попа, чего там еще, задумался он.
– Свидетелей, расссмеялась Людмила, глядя на задумчивое лицо Курчавого.
– Вот это мимо, вскинулся Курчавый. Свидетели нам ни к чему. А может "днюху" мою отметим, а? довольно улыбался Курчавый.
– Конечно, ответил Роман. Наливай!
Как описать мне то, что молчит во мне? Наверно глупо заниматся рассуждениями, думал Роман, глядя на веселящихся подвыпивших посетителей ресторана. Пьем водку, а она будто вода, и разум чист, все понимаю, слышу. Кому нужна вот эта жизнь? Такая "разбитная" недолекая, сегодняшняя. Кому? А почему не мне? Я такой же "гаврош", как и эти люди, пропил, прогулял, а дальше живу до зарплаты. Вот Курчавый например, никогда не думает о деньгах, к чему, такие глубокие мысли в его голове. Посмотрев на товарища, Роман улыбнулся, видя как тот, развалившись на стуле, смеется, глядя в зал, на танцующих. Вся низость, в том , что мы сами не обращаем внимания, на грязь, нам так проще, и выгоднее. Есть свой кошелек, в нем каждый считает свои денежки, а как они там оказались, плевать. Тогда почему я, должен быть другим, непохожим? И мне плевать, на всех, на все, я буду жить как хочу, с моей любимой девушкой."
– Ты чего такой, удивился Курчавый.
– Предложение твое обдумываю, ответил задумчиво Роман.
– И что, надумал?
– Да, кивнул Роман.
– Ну говори, наклонился Курчавый, глядя на Романа.
– Я согласен, четко произнес Роман.
– Я знал, не удивился Курчавый, улыбнувшись. Дай пять, протянул он свою ладонь.
– Держи, протянул руку Роман.
Крепкое рукопажатие, закрепило договор.
– Тогда по пятьдесят, и айда, покажу тебе кабак, усмехнулся довольный собой Курчавый. Люда сидела рядом,отвернувшись к сцене. Она внимательно смотрела, или делала вид , что ей интересно. Роман взглянул на нее, улыбнулся, и поднял стопку.
– Давай Витек, за нас!
– А"погнали",усмехнулся Курчавый, махом выпив рюмку. Поморщившись, он занюхал огурцом, и поднялся.
– Куда? спросил Роман
– Пойдем, махнул рукой Курчавый. Кое что покажу тебе.
– Ну ладно, идем, кивнул Роман. Поднимаясь
– Ты куда, обернулась Люда, взяв Романа за руку.
– Людок, не волнуйся, приложил палец к губам Курчавый. Мы в туалет отойдем, и назад. Правильно? посмотрел он на Романа.
– Именно так, согласился Роман.
– Идите, вздохнула Люда, отпустив руку Романа.
– Я очень быстро, правда, кивнул Роман.
– Как получится, ухмыльнулся Курчавый.
– Да ладно вам, идите, махнула рукой Люда.
– Ромка за мной, громко сказал Курчавый, повернувшись.
– Да иду я, "командир", тяжело вздохнул Роман, и направился следом.
Они прошли вдоль столиков, и свернули в корридор, ведущий в кухню. Роман смотрел на выложенные плиткой стены, и его не покидала мысль, что он идет по корридору тюрьмы, хотя в ней, он никогда не был.
– Мрачно здесь как то, негромко произнес он. В ресторане должно быть красочно, ярко, что бы веселье "разливалось рекой", а здесь, убого и казенно, грустно добавил он, проведя рукой по стене.
– Мне "пофигу", ответил Курчавый. О, давай навестим этого, остановился Курчавый, подняв палец. Я о нем совсем забыл.
– Кого? остановился Роман.
– Пойдем, здесь рядом.
– Куда ты меня ведешь, недовольно буркнул Роман. Сам то знаешь?
– Знаю, кивнул Курчавый. Сюда, указал он пальцем на узкую дверь, с надписью "инструмент".
– Что такое, удивился Роман. Сюда?
– Ага. Курчавый, отодвинул засов, и ногой толкнул дверь.
– Темно, непонимающе произнес Роман.
– Свет, будто циркач, щелкнул включателем Курчавый.
Между швабрами, и пустыми ведрами с надписями, ссутулившись, на кафельном полу, сидел угрюмый подросток, со связанными бельевой веревкой руками.
– Узнаешь, усмехнулся Курчавый, взглянув на Романа. Признал?
Роман присмотрелся, и узнал, того самого пацанчика, что "дернул" недавно сумку, со стула в ресторане.
– Тот самый что ли? неуверенно произнес Роман, глядя на слипшиеся волосы пацана.
– Конечно, вздохнул Курчавый.
– Зачем он тебе, посмотрев на товарища, спросил Роман.
– Не знаю, пожал плечами Курчавый. Эй, давай, вали отсюда, прикрикнул Курчавый. Еще раз здесь поймаю, "на котлеты пущу", понял! грозно добавил Курчавый, пнув ногой, пустую коробку. Ну чего застыл, "дергай"!
– Иди пацан, сказал свое слово Роман. И больше не попадайся.
– Эй, вставай, разозлился Курчавый, толкнув ногой, пацана.
Мальчишка, медленно сполз на пол, уперевшись головой в коробки. Роман смотрел на закрытые глаза, бледное, одутловатое лицо, и непонятное чувство тревоги, "тормошило" его внутри. Он как будто вспомнил себя, тогда, в плену, забитого, потерявшего силы, и всякую надежду. Вот такого же, беспомощного, уже не молящего о жизни у Бога, а просящего иного, худшего. Так нельзя, пронеслось в голове Романа. Он еще мальчишка, нельзя, кричало внутри него."