Змееносец. Сожженный путь
Шрифт:
– Вот, вошел в комнату Мураз, держа в руках большой пакет .
– Хорошо, кивнул турок, достав из кармана складной нож. Давай сюда, протянул он руки. Мураз отдал ему пакет, и сел напротив.Положив перед собой пакет, турок взрезал кончиком ножа целофан, облизнул мизинец, сунул в пакет, макнул его, и потер десну. Будто пережевывая, он шевелил губами, лицо его менялось каждую секунду. Подняв глаза, он как будто задумался на мгновение, потом посмотрел на Мураза, и сказал:
– Сколько здесь?
– Как договаривались, десять килограмм, мельком взглянув на Зафира, спокойно ответил Мураз.
–
– Вот они, указал рукой в угол комнаты Мураз.
– Возьми взвесь, сказал турок, обращаясь к своему помошнику.
Тот кивнул в ответ, взял пакет, и отойдя в угол, положил его на весы, встав в стороне, что бы было видно всем.
– Ровно десять, улыбнулся Мураз.
– Откуда у тебя столько, нагло спросил турок, глядя на Мураза.
– Зачем так говоришь, удивился Мураз, посмотрев на Энвера. Я же не спрашиваю тебя, откуда деньги, взглянув на турка, хрипло произнес Мураз.
– Эй, зачем ссорится, выпрямился Энвер. Один продает, другой покупает, я только сопровождаю. В чем дело? спросил он, взглянув на турка.
– Мне нравится, усмехнулся турок поднимаясь. Выноси товар, кивнул он своему помошнику.
– Деньги,встревоженно произнес Мураз.
– И деньги мы тоже забираем, нагло улыбался турок, опустив руку в карман куртки.
Зафир напрягся, чувствуя опасность всем телом. Его рука потянулась к пуговицав жилета. Расстегнув, он отбросил в сторону полы, показывая взрывчатку, на своем теле.
– Вы не выйдите из дома, поднялся он, зло глядя на наглое лицо турка.
– Быстрее, крикнул турок, своим помошникам.
– Эй, зачем, вскочил на ноги Энвер, выхватив из за пояса пистолет.
– А ты не местный, усмехнулся турок, вытащив из кармана гранату.
– Стойте, крикнул Зафир.
Турок пятился назад, сжимая гранату в руке. Два его помошника, с деньгами и пакетом, уже выскочили из комнаты.
– Яман, ты что делаешь, крикнул взбешенный Энвер. Тебя зарежут, ты не проживешь и дня, слышишь!
– Ты не считай мои годы, усмехнулся турок. Это вы не поделили деньги, и товар.
– Ты умрешь вместе со мной, громко сказал Зафир, решительно сделав шаг вперед.
– Я не понимаю твой язык, сказал турок, глядя на обвешенного взрывчаткой Зафира. Скажите ему, он осел, улыбнулся турок, резко выдернул чеку гранаты, и бросив ее к ногам, Зафира, рванулся в двери.
– А-а-а... громко закричал Зафир, бросившись за турком.
Секунды... Мураз взглянул на серое лицо Энвера, затем на гранату, и лег на пол. Зафир споткнулся, и упал, выкатившись из дома , на каменные ступени. Он инстинктивно, скатился вниз, на землю. Прозвучал глухой взрыв. Турки расстреляли из пистолетов трех помошников Энвера, прямо в машине. Яман, обернулся, посмотрел на лежащего Зафира, и направив в его сторону пистолет, сделал несколько выстрелов.
– Поехали, крикнул он, быстрее.
Белый мерседес, с пробуксовкой, отьехал от дома. На земле лежал Зафир, и смотрел в небо. - Только смерть, прошептал он. Смерть...
"Испугался, я ... Как я смогу, вернутся домой, подумал он, пошевелив руками. Испугался..." Нащупав руками взрыватель, он осторожно вытащил его, и отбросил в сторону.
Польша. Зима 1992 год. Познань.
В огромном ангаре, сильно пахло краской. В ряд стояли "разнокалиберные" автомобили, в основном немецких марок. В углу стучали по металлу, бригада из пяти человек, выравнивая помятые части машин, несколько механиков, занимались "разборкой" двигателей, за высокой фанерной перегородкой. Саша буквально вывалился из покрасочной камеры, насквозь мокрый, с распиратором на лице. Синяя роба, на нем, покрылась темными пятнами от пота. Повесив шланг с "машинкой" на гвоздь, он отключил компрессор, снял маску, и тяжело хватая ртом пропахший краской воздух, пошел к крохотному окну. Высунув лицо на улицу, он зажмурился, втягивая носом морозный воздух. " Живем, подумал он, улыбнувшись. Сегодня еще три машины, и все. Больше места нет, ставить на сушку. Спать хочется, хоть стоя, прикрыл глаза Саша. Устал. Работаешь как "раб на галерах", а денег только на еду хватает, и то, самую дешевую. А недовольных нет, все здесь чем то "замазаны", жаловатся не побегут. Правильно, такими проще ... Вон "хохлы" рихтовщики, за копейки пашут, с утра до ночи, чем не выгодная рабсила.
– Что, совсем "задох", раздался веселый голос, рядом .
Саша обернулся, увидев усатое лицо, худощавого поляка Михала. Он улыбался, глядя на Сашу, вытирая руки, о ветошь.
– Тяжело, сказал Саша. Голова кружится.
– Хочешь гроши заработать "потей", усмехнулся Михал.
– Какой там, удрученно произнес Саша. Хоть передовиком стань, один хрен, ничего не изменится, поник Саша.
– Не надо так, покачал головой Михал. Всем трудно сейчас, говорил он с сильным акцентом. Мне надо кормить семью, я работаю что бы жить, а ты один. Что тебя держит? Ты еще молод, можешь "сменить" день вокруг себя, за час, улыбнулся Михал. Я старый уже, мне идти некуда, а ты...
– Куда идти, что менять, задумался Саша, сев на узенькую скамейку под окошком.
– Куда желаешь, удивился Михал. Тебя что-нибудь "задерживает"?
– Не знаю, прошептал в ответ Саша, опустив голову.
– Ты подумай, сказал Михал, вздохнув.
– Угу, кивнул в ответ Саша.
– Кушать хочешь?
– Пить, пойду наберу бутылку, поднялся Саша.
– Мне кузина молоко в обед принесет, домашнее. Я его не пью, а тебе полезно будет, краски много "дышишь", тебе надо.
– Спасибо Михал, кивнул Саша, направляясь в конец ангара.
Наполнив бутылку водой, он вернулся сев на скамейку." Вот такая она, новая жизнь, усмехнулся себе Саша, задумчиво глядя на покрасочную камеру. Что в ней хорошего? Пожалуй, только одно,- возможность. Разве я свободен? Нет, конечно, подумал он. Паспорта нет, как впрочем и меня. Стоило того, что бы "сломя голову" бежать, в юношеском порыве, рисовать себе перспективы, сладкой заграничной жизни. Теперь я никто. Перекрашиваю "иномарки", которые наверно угнали из Германии. И каждый день, дышу "проклятой" краской, до "темноты в глазах". А дома? Пытаюсь не думать, тяжело вздохнул Саша, как там. Убежать? Куда я пойду? Вроде жизнь уперлась " в забор", за которым может быть и хорошо, да не перелезть через него, уж больно высокий. Илза, почему я не вспоминаю тебя? Алена, была лучше, наверно. "