Змеёныш

Левицкий Андрей

В волну прорвались помехи, резкий треск раздался в динамике, Цыган потряс головой и опять покрутил настройку.

— Круча, приём, ты где? Алё, брателло!

Только помехи и чужие голоса.

— Кара минжа! — Сталкер ударил кулаком по станции, сдёрнул наушники. — Кто спятил, Круча или Слон? Да за Змеёныша вся Зона подпишется!

Но потом он задумался, опустив взгляд на экран ноутбука, где была открыта карта. Хитроумный сканер, три дня назад установленный с риском для жизни посреди болота, транслировал на компьютер аномалии и артефакты с участка приличного радиуса. Какую сумму назвал Круча? Сталкер подтянул к себе рюкзак, лежащий

в изголовье спальника, вытащил контейнер, щёлкнув фиксаторами, раскрыл крышку. В ячейках находились «батарейка», «грави», «пустышка», «колобок», «мамины бусы». Всё это тянуло на неплохую сумму, но до ста тысяч в валюте далековато. Сколько надо пахать, чтобы заработать на артефактах такую кучу зелёных? И ещё интересно: с чего вдруг Слон на Змеёныша взъелся, что готов отвалить этакие бабки? Цыган слышал про гибель экспедиции Мазая, но это давняя история, а теперь-то что?

Тревожно запищал зуммер, и на экране ноутбука сменилась картинка — пошёл сигнал с датчика движения, установленного у палатки и настроенного на тела крупнее крысы. Кто-то вышел из болота. Цыган схватил винторез, привстав, осторожно поднял полог. Слепая собака, псевдоплоть? Кабаны обычно стаями, да и медленно для кабана движется объект…

Оказалось, там появился человек. Цыган, шагнув из палатки, выпрямился во весь рост, подняв оружие, прицелился. На ловца и зверь идёт! От болота тащился, спотыкаясь, низко опустив голову, Змеёныш.

Сталкер внимательно разглядывал его в прицел. Парень плёлся, не глядя перед собой, слипшиеся тёмные волосы сосульками свисали на лицо. Цыган и узнал-то его лишь по фигуре — видел пару раз и запомнил стройный, лёгкий, гибкий, как у зверя, силуэт.

Змеёныш брёл прямо на Цыгана. Палец на спусковом крючке напрягся. Одежда заляпана грязью и болотной тиной, левая рука безвольно покачивается, правая лежит на прикладе «узи», висящего на груди. Да он как зомби выглядит, совсем неприкаянный какой-то. Цыган поднял голову — нежданный гость подошёл совсем близко, смотреть в прицел стало бессмысленно. Змеёныш сделал ещё несколько шагов, и когда ствол винтореза уткнулся ему в лоб, даже не сделал попытки воспользоваться своим оружием, лишь медленно поднял взгляд.

— Э, приятель, ты совсем никакой, — произнёс Цыган. Змеёныш смотрел на него безучастно, кажется, не осознавал даже, что перед ним вооружённый человек. Сталкер опустил винторез. Парень стоял неподвижно, глядя сквозь него. Лицо бледное, под глазами круги, губы в крови, на скуле синяк.

Сто тысяч, подумал Цыган. Сто тысяч. Два слова отчётливо прозвучали в голове, будто их произнёс хорошо поставленный звучный голос. Это богатство. Можно купить дом где-то в большом мире — в последние месяцы он всё чаще задумывался об этом — или отгрохать сталкерский бар у Периметра, организовать в подвале камеры хранения артефактов, комнаты на втором этаже сдавать пришедшим с ходки бродягам Зоны… сто тысяч.

Где он видел такой взгляд? Ведь что-то до боли знакомое… Вдруг ему вспомнился странный сон, приснившийся недавно: из-под земли вырывается вода, затапливая небольшую долину, подбирается к брошенной деревне на её краю, волны бьют в изгородь, в калитку, забираются под кособокую древнюю скамью, и вот из-под лавки выплывает набитая деньгами сумка, раскрывается — вода вымывает купюры, они колышутся, как сухие осенние листья…

Сто тысяч. Этого хватит на всю жизнь.

— Ладно, иди, — хмуро сказал он. Опустив винторез, отступил

в сторону.

Качнувшись, Змеёныш сделал шаг, другой, споткнулся и упал на одно колено. Цыган подхватил его под руку, рывком поднял и сказал грубо:

— Иди давай! Скоро тут будет куча народу, и все по твою душу.

Искусанные губы шевельнулись, Змеёныш едва заметно кивнул — а может, Цыгану показалось, — и побрёл дальше. Сталкер долго смотрел ему вслед, даже после того как парень скрылся в лесу, потом хлопнул себя по лбу:

— Вспомнил!

Такой взгляд — тоскливый, потерянный — был у больной псевдособаки, щенков которой только что передушила псевдоплоть.

2

Люди Мирового были завсегдатаями бара, потому что их схрон находился неподалёку. Как только Заточка покинул заведение, сталкеры, не сговариваясь, поднялись и вышли.

Схрон располагался в подвале школы посреди деревни, брошенной ещё после первой аварии на ЧАЭС. От школы остался только кусок стены, а от деревни несколько поросших травой и кустами фундаментов. Кипяток с Рыжим отодвинули присыпанный землёй железный лист, открывая уходящую вниз бетонную лестницу. Мировой вытащил ключ, спустившись, отпер большой висячий замок, толкнул дверь. Сталкеры зашли в подвал, Круча подтащил лист на место, закрыл проход.

— Сто косых наличкой! — воскликнул Кипяток, ладонью ударяя по выключателю. Висящая на шнуре лампочка осветила школьные шкафы, набитые старыми учебниками, переломанные стулья, поеденное молью пионерское знамя в углу. Рыжий и Дылда уселись за стоящие в центре подвала сдвинутые парты, накрытые старыми стенгазетами. Листы ватмана со статьями и картинками были заляпаны жиром и смазкой, усыпаны крошками, кое-где прилипли высохшие колбасные шкурки.

— Не мельтеши. — Мировой перекинул через голову ремень «калаша» и положил автомат на стеллаж возле дверей. Круча тяжело протопал к столу, опустился в кожаное директорское кресло.

— Никто не возьмётся за это дело, — прогудел он. — Стыдно людям в глаза смотреть будет.

Молчаливый Дылда наклонился вперёд, поразмыслив, медленно заговорил:

— Да эти люди, которым тебе стыдно в глаза смотреть будет… они ж сами первые на деньги…

— Половина Зоны на деньги купится, — заключил Рыжий. — Если не три четверти.

Мировой поморщился:

— Что вы все о деньгах думаете?

— Так а о чём же ещё? — удивился Рыжий.

Телёнок только хлопал глазами, не решаясь вставить замечание, хотя и его распирало. Он стоял возле тумбочки с бюстом Ленина — красный пионерский галстук украшал того на манер пиратской повязки, закрывая один глаз, вид у вождя мирового пролетариата был оскорблённый и в то же время какой-то очень лихой. Рядом с тумбочкой высились прислонённые к стене доски почёта, часть фотографий учителей и отличников изрисовали маркером — работа Кипятка, как и галстук на бюсте.

— Да не в бабках дело! — взвился Кипяток, будто не он только что млел от одного упоминания награды. — Змеёныш — мутантово себя, его давно уничтожить надо было! За одно это!

— Да за что же? — Сердитый Круча повернулся к приятелю. — Не виноват он, что в Зоне родился. Я лично не буду на Змеёныша охотиться. Вы как хотите, а я сказал.

— Голосуем, — решил Мировой.

— Да ты чё, командир? — удивился Круча. — Ты чё, пойдёшь, если они проголосуют?

Мировой одёрнул пятнистую куртку, стараясь скрыть несвойственное ему смущение.