Змеёныш
Шрифт:
— Уходи. — Голос звучал скорее как рык зверя, который едва складывается в невнятные слова. — На юг. Скажи всем: я иду. Я убью всех. В Зоне не останется людей.
Лагерь разбили возле уходящего в реку деревянного причала. Берёг зарос кустарником, только рядом с настилом было свободное пространство. Палатки поставили за кустами, а костёр развели возле потемневших от влаги досок. Пятка притащил сушняка, подтянул ствол осинки, который сразу порубили на дрова. Иван Васильевич развёл огонь, а Красавчик обтесал две рогатины и воткнул по сторонам костра. Недавно к группе Ивана Васильевича присоединились
Они успели допить бутылку, когда от палаток донёсся громкий хруст. Свободовцы и Пятка с Красавчиком вскочили, направив в ту сторону автоматы.
— Это человек, сядьте, — сказал Иван Васильевич.
— Да тут люди иногда такие ходят, что хуже мутантов, — отозвался один из свободовцев, напряжённо глядя в темноту. — Эй, выходи! — крикнул он.
Ветки кустов раздвинулись, на поляну перед костром выпал человек. Измождённый, военная куртка изодрана, лицо бледное и грязное, щёки ввалились, воспалённые глаза блуждают из стороны в сторону.
— Что такое?! — Свободовец опустил оружие, вслед за ним то же самое сделали остальные.
— Поднимите его, несите к костру, — распорядился Иван Васильевич. — Он в сознании?
Пятка с Красавчиком подбежали к упавшему лицом в траву человеку, подхватили под мышки.
— Да это вроде Мировой! Помните, док, тогда, в баре? — Пятка нагнулся над сталкером.
— Ну да, я его знаю, — отозвался один из свободовцев. — Что случилось, Мировой? Где твои ребята?
Мировой закашлялся, на потрескавшихся губах показалась кровь.
— Бегите, — прохрипел он. — Бегите все, скоро он здесь будет… Змеёныш со своими… со сворой… Убьют всех, бегите!
— У него бред. — Иван Васильевич поднялся, взял котелок и успел перехватить руку Пятки, уже поднёсшего ко рту Мирового кружку с остатками коньяка. — Не давайте ему алкоголя! Я сделаю отвар, вы пока положите его, валик под шею и под колени, вон из палатки возьмите полотенце и одеяло.
Мировой захрипел, задёргался, когда его начали укладывать, попытался встать:
— Я должен идти! А вы спасайтесь, он всех…
— Нас не тронет, не беспокойся, мы Змеёнышу ничего не сделали, — успокаивающе бормотал Пятка, силой пригибая голову сталкера к земле. Свободовцы держали его за плечи, Красавчик сидел на ногах.
Иван Васильевич быстро пошёл по причалу в темноту. Почти чёрные, влажные от вечерней росы доски прогибались под его весом и тихо скрипели. Док дошёл до самого конца трёхметрового причала, чтобы набрать воды почище — возле глинистого берега она была мутной, — и склонился над тёмной речкой. Ветра не было, вода напоминала зеркало, отражение луны в облаках у дальнего берега не ломалось, свет не бликовал. Сзади донёсся лёгкий шум, восклицание Красавчика, звуки борьбы. Тяжёлый случай, подумал Иван Васильевич, зачерпывая котелком. Придётся дать бедняге две капсулы парацетама…
Через мгновение на него обрушился многоголосый вой, и он вскочил, поворачиваясь. Из темноты к костру выскакивали мутанты. Раздались выстрелы, вскрикнул Пятка, завизжал псевдопёс… Иван Васильевич побежал назад.
От клубка мутантов отделился крупный силуэт,
Выпустив котелок, док замолотил руками по воде, фыркая и откашливаясь. Рядом барахтался мутант, пытался дотянуться до человека. Зубы щёлкали возле самого лица. Иван Васильевич, подгребая одной рукой, нащупал на поясе нож. Когти псевдопса заскребли по груди, распарывая куртку, мутант разинул пасть. Сталкер лёг на спину, обеими ногами оттолкнул псевдопса — его самого отнесло немного назад — и, получив свободу манёвра, вытащил наконец нож. Набрав в грудь воздуха, он нырнул. Псевдопёс хрипел, подвывал, пытаясь достать человека.
Вода перед Иваном Васильевичем взбурлила, лапа ударила по темени, когти расцарапали кожу. Док выбросил вперёд руку с ножом, вспоров брюхо псевдопсу, крутанул, расширяя рану, свободной рукой оттолкнул тварь и вынырнул, жадно глотая воздух. Мутант рядом кашлял и захлёбывался. Иван Васильевич ударил ещё дважды, а потом зверь скрылся в чёрной глубине.
Сталкер доплыл до причала, с трудом вылез на доски, оскальзываясь, похромал к берегу. Нож был в правой руке, вода с кровью текла по лицу, заливая глаза, а лежащие в кармане очки треснули — теперь не надеть, надо менять дужки. Тишина, воцарившаяся над берегом, пугала больше всего. Ни криков, ни стонов, ни даже дыхания… Костёр догорел, но угли тлели ярко. Иван Васильевич шёл, часто моргая, стряхивая влагу с ресниц, не в силах заставить себя ускорить шаг. Расслышав тихое сопение, он вскрикнул, побежал, зацепившись за торчащий из доски сучок, упал, вскочил и прыгнул вперёд.
Две пары глаз уставились на него. Два лица были повёрнуты к сталкеру — отрубленные головы Пятки и Красавчика, насаженные на рогатины по сторонам от костра. В глазах Пятки застыло детское удивление и обида, лицо Красавчика выражало лишь ужас.
Вокруг валялись тела свободовцев. У одного перегрызено горло, у другого пробита копытом грудь, сломана рука, раздавлены пальцы… Земля вокруг разрыта: множество ног и лап потопталось тут. Широкая полоса следов вела от кустов к кострищу и дальше вдоль берега. Сбоку от отпечатков звериных лап тянулась вереница человеческих следов.
Сопение доносилось снизу. Выронив нож, Иван Васильевич на подгибающихся ногах сделал несколько шагов и опустился на колени рядом с Мировым — тот лежал лицом кверху и тяжело дышал. Его не тронули, Док не увидел ни одной свежей раны.
Губы Мирового раздвинулись, он прошептал:
— Я же говорил: спасайтесь…
3
В Лесном Доме было затишье. Почти все группы разошлись по заданиям, осталось с десяток человек для дежурства на стенах в две смены да Игнат с Варварой. Заточка валялся в лазарете, Скальпель заштопал ему бровь, обработал правую руку, укушенную псевдопсом. «Сухожилие ему покромсали, — сказал он Слону, который заглянул посмотреть. Пальцы Заточки скрючились, кисть бессильно висела. — Так и останется».