Змеица
Шрифт:
— Глупости. Филании такими красивыми не бывают… и богатыми, — возразила служанка.
Не знаю, что задумала это хитрая лисица, но у меня стойкое предчувствие, что меня втягивают в какую-то авантюру.
К полудню мы с Ульвирой вышли из дома. Я с завистью посмотрела на ее неброское платье.
— Это для твоего благополучия. И не надо на меня так глазеть, — поняла мои мысли наставница.
— Не встречала ни одной девушки, которой броский наряд помог выиграть дело в суде. Может, стоит надеть что-то попроще?
— Если бы ты была обычной девушкой — сошла бы и монашеская роба. А ты дарайя — девушка, о которой говорит весь город. Нужно поддерживать этот интерес. Людям нужны зрелища — мы им их предоставим!
Мы вышли за калитку, и у меня отнялся язык. Только чуть придя в себя, смогла произнести:
— Вы издеваетесь? На нас же все будут показывать пальцем и крутить у виска.
— Карета, как карета. Не вижу ничего необычного, — игнорировала мои протесты хромая. Перед нами стояла розовая карета. Ни черная, ни коричневая — розовая! С золотыми вензелями на дверях и такими же дисками на колесах. Запряжены в нее четыре белоснежных жеребца, на макушках которых прикреплена перьевые наконечники. — Не стой, как истукан. Нас ждет суд.
— Нас ждет клиника для душевно больных, — прошептала и села на один из белоснежных диванчиков. Внутри экипажа все пестрило розовой безвкусицей: — Я одного не пойму…
— Чего?
— Кони почему не розовые?
Ульвира широко улыбнулась, и кукольная карета тронулась.
Я любила ездить в экипаже, с любопытством разглядывая вид из окна. Сегодня впервые мне не хотелось этого. Прохожие, заприметив яркую карету, оборачивались рассмотреть ее, детвора тыкала пальцами, а старушки недовольно цокали языками.
Я задвинула занавеску. Ульвира в очередной раз ухмыльнулась. Меня раздражали ее многозначительных ухмылки. Игры, в которые она играла, были понятны только ей. Хотела ее завалить вопросами, но карета остановилась. Я скрыла тревогу и с самым непроницаемым выражением лица вышла наружу.
Передо мной оказалось здание, украшенное орнаментом из разноцветных керамических пластинок. У парадной арки стояли два нага охранника. На улице перед судом кипела жизнь: торговцы продавали фрукты, мальчишка разносил газеты, вдалеке слышался звук шарманки. Мужчины торопливо шли по своим делам, но стоило мне попасть в поле их зрения, останавливались, забывая куда идут. Их взгляды становились почти осязаемыми: они скользили по моему лицу, опускались по тонкой шее к линии декольте и вожделенно очерчивали бедра. Я старалась не смотреть в их глаза — в них было порочное желание.
Пока мы дошли до здания суда, за нашими спинами собралась небольшая толпа. Я с облегчением вздохнула, спрятавшись за кирпичными стенами — здесь было не так людно. В коридорах нам попадались лишь престарелые наги в круглых очка. Ульвира чувствовала себя здесь как дома: понимала надписи с указателями и разбиралась в развилках коридора. Мы вошли в небольшую комнату с единственным нагом внутри.
— Чем могу помочь? — произнес клерк, не отрывая взгляда от бумаг.
Мы заняли два свободных стула напротив него.
— Нам пришло приглашение в суд, — хромая протянула бумагу.
Он взял письмо и прочитал содержимое.
— Одну минутку… — Наг выполз из-за стола и направился к полке с папками. Достал одну из них и вернулся к нам. — Вот эта… Вам предлагается выплатить штраф за оскорбление личного достоинства. Сумма небольшая, можно решить этот вопрос без судебных разбирательств.
— Нет. Мы не согласны. Задето честное имя дарайи из дома Медянок. Мы требуем открытого судебного слушанья.
Наг тяжело вздохнул и посмотрел на нас с тоской.
— Прекрасные дамы, прошу, заплатите штраф и идите с миром. Зачем вам раздувать из мухи слона?
— Мы не согласны. Более того, мы хотим написать встречное заявление о клевете. Давайте бумагу! — напирала хромая.
Мужчина беспомощно протянул листок, и Ульвира принялась писать встречное заявление. Ей понадобилось несколько минут, чтобы оформить все бумаги и отдать прошение клерку.
— Вам сообщает о начале открытого слушанья. Всего доброго.
С выражением победителя наставница поднялась со стула и направилась к выходу.
— Может, правда лучше внести плату? Зачем нам скандал? — спросила, когда мы остались одни.
— Если я сказала, что нужно, значит — нужно.
Мы шли длинным коридором, дверь одного из кабинета распахнулась, и я очутилась лицом к лицу с Камилем. Он сам был удивлен нашей встрече. Лишь хитрая лисица Ульвира улыбнулась.
— Господин Анвар, какая встреча! Не ожидали вас тут увидеть, — слащаво пробормотала хромая. Ее слова были пропитано ложью — вот для чего она разряжала меня как куклу.
— Рад нашей встрече. Что привело вас в суд? — дахар старался быль учтивым, но бесцеремонно пожирал меня взглядом.
— Небольшое недоразумение, с которым мы уже разобрались.
— Тогда я могу пригласить вас на обед?
— Я не голодная, — отказалась Ульвира, — а вот Марианна не откажется… Только обещайте вернуть ее к ужину в целостности и сохранности.
— Слово дахара, — Камиль подмигнул хромой, и уверенной походкой она пошла к выходу. — Пойдем, у меня экипаж у входа.
По дороге к карете молчали, я перебирала в уме вопросы, которые накопились за последнее время. Мы вышли на улицу, и я снова поймала на себе любопытные взгляды прохожих. Краем глаза заметила, как Камиль напрягся от внимания посторонних. Осторожно положил руку мне на талию, словно показывая, кто здесь главный. Я ощутило холод его ладоней сквозь ткань, но одергивать не стала. Он помог мне подняться на подножку и занять место. Сам сел напротив как тогда, когда хотел забрать меня из ресторана.
— Куда мы едем?
— Обедать. Здесь недалеко есть хорошое место.
— Ты женат, — произнесла, резко меняя тему разговора. Почему-то это меня тяготило больше, чем-то, что Камиль рассказал Ульвире где меня искать.
— Не так давно. Брак был договорной. Мы с детства знали, что поженимся.
— А зачем тогда я тебе?
Он поддался вперед и обхватил мои ладони. Кожу обожгло ледяное прикосновение.
— Без тебя мне очень холодно… Ты — наваждение. Я приехал по поручению императора в твой город, и все шло хорошо, пока не почувствовал запах. Сладкий персиковый аромат ворвался в сознание, вытеснил все на свете. Я бросил дела, бродил как умалишенный целый день, пока не наткнулся на твой ресторан. Помню, как вошел в пустой зал и занял свободное место. Еще не видя тебя, уже знал, что ты создана быть моей. И какой же насмешкой Серпенты стала эта золотистая дрянь на твоей руке, — он нежно очертил пальцами контур Змеицы. — Мое пламя, которое никогда полностью не будет принадлежать мне. У меня прежде были шаяни. Разные. Много. Ты — совсем другое: не забава и не прихоть. Я пытался забыть девушку с татуировкой Змеицы, но каждый раз терпел поражение. Ты заполонила мои мысли и сердце. Я не должен бредить обычной женщины. Это чувство неправильное, извращённое. Ваш удел — помогать дахарам восстанавливать силы, а не сводить с ума. А ты сводишь, как палач отрезаешь от меня по кусочку, наслаждаясь моими муками. Меня пронимает злой дрожью, когда я представляю, что ты можешь принадлежать другому. Я на пороге чистилища и скоро разверзнутся врата моего личного ада…