Змеиная осень

Беляев Николай Владимирович

Молчание. Тепло от амулета на груди — и тёплые ладони Иксении на плечах. Потрескивает за спиной огонь, поглощая ветхую деревянную одноэтажку.

— Прошу прощения за этот… спектакль, — продолжал Каращук. — Сергею Волкову и Марии Латошиной ничего не грозило. Бригада тушения и врачи были наготове. Но мы должны были узнать правду…

Амулет кольнул льдом, но как-то неуверенно. Врёт? Скорее всего. Но точно так же может быть сам уверен, что говорит правду — Каращук та ещё змея, поднаторел наверняка. Иксению вряд ли обманет — она телепат.

Что

ж выходит? Они подпалили дом, чтобы выяснить, придут ли к нам на помощь? Или чтобы выяснить возможности наших союзников? Возможно, и то и другое, и если так — Управе удалось абсолютно всё. Но как же Иксения и её безымянный брат попали сюда? Периметр защищён оберегами Колледжа, которые, теоретически, должны препятствовать попаданию в город тех, кто не принадлежит этому миру. Никто из чужаков не может просто по своему желанию попасть что в Вокзальный, что в Гидрострой. Пробой? Он не связан с периметром, это возможно, на меня ж тогда выпустили мотыльков-хищников — они попали в город не сами. Но пробой открывается не в другую точку этого мира — он открывается именно что в другие миры. А может быть… Неужели это я вызвал Иксению, создав пробой?

Нет. Нутром чую, что нет. Тот пробой, который я пытался открыть, не сработал.

И тут вспомнилось…

А ведь я знаю, как они смогли попасть сюда, в центр Вокзального.

Их же Пашка пригласил — тогда, в Виковщине. Тихо, спокойно и буднично. Можно сказать, что они пришли по приглашению… но знает ли это Управа?

— Вы узнали правду. Вам стало легче? — мелодично спросила Иксения, прервав мои мысли.

— Да, — спокойно ответил Каращук. — Люблю, когда расставлены точки над «ё». Полагаю, именно вас надо благодарить и за то, что что мы почти без потерь избежали засады у старого моста?

— Поблагодарите Сергея, — неожиданно сказала Ксюша.

— Обязательно поблагодарим, — совершенно серьёзно кивнул безопасник. — Сергей Волков теперь на особом положении, раз смог привлечь вас на свою сторону. Моё слово — больше подобных дешёвых спектаклей в его адрес не будет.

Опять ледяное касание… Врёт и не краснеет. Будут спектакли, будут. Только они, скорее всего, будут намного сложнее.

Какой же всё же змеюшник в нашей Управе… да и в Колледже тоже.

Почему-то некстати вспомнилось сказанное призраком-проводником: «…Люди со змеиными хвостами. Разве ж это люди? Звери это…»

Эх, отец, если б ты знал, кто окажется более человеком — двуногие прямоходящие или те, у кого змеиный хвост… Права Иксения — чтобы быть «человеком» в душе, не обязательно быть человеком телесно.

— Деревня Виковщина в вашем распоряжении, — продолжал Каращук. — С нашей стороны никто вас там не тронет. Если будут проблемы — можете обращаться к нам в город. Правда, лучше в человеческом облике — а то люди не поймут. Сегодня 27 сентября — последний день, верно?

Последний день? Что он мелет? Для кого последний?

— Да, сегодня Осенний День, — спокойно подтвердила Иксения, и я вспомнил.

27 сентября. Я не помню название — то ли «змеевик осенний», то ли «змеёвник»… Слышал от друзей — охотников и грибников. День, когда в лесу можно встретить обилие змей — и день, после которого змеи уходят на покой на зиму.

Так вот почему лесной семье так была необходима Виковщина! Их что-то сорвало с места — скорее всего, они и правда пришли оттуда, из-за реки. И им ничего не оставалось, кроме как обосноваться здесь, в заброшенной деревне, чтобы перезимовать. Кто ж знал, что всё так стремительно встанет на дыбы…

А Управа молодцы. Даже по датам подсуетились — видимо, были предпосылки… Может, и я отыскал бы это — если бы стал искать. Лесная семья не в самом выгодном положении — даже при всех своих возможностях, и Каращук сейчас ткнул Иксению в это, что называется, носом. Вежливо, но ткнул. Для того, скорее всего, и пулемёты — как весомое дополнение к словам.

— После Осеннего Дня мы предпочитаем отдыхать, — продолжала Ксюша. — Впереди зима и много дел. Но мы бодрствуем, в отличие от наших младших сестёр.

Я даже не заметил, как это произошло — девушка стояла рядом со мной уже в своём человеческом обличье, всё в той же болоньевой куртке и джинсовой юбке, и босиком. Парень, правда, обзавёлся лёгкой курткой поверх футболки, в которой мы видели его в Виковщине. Рук, как и положено, уже две, сабель нет и в помине — но уверен, что он в секунду может опять стать «шинкователем». Интересно, знает ли бородач-отец о том, что они здесь? Скорее всего, знает.

— Вы проявили мудрость, — говорила Иксения. — Пусть мудрость идёт с нами и впредь. Мы сможем жить рядом много лет — если вы сможете. Но жить рядом с природой несложно. Если есть желание.

Желание… Подковёрные интриги — вот оно, желание Управы. И желание поставить на место Колледж — вон они, колдуны из пожарной бригады и один от медиков, таращат глаза. И ведь даже если они сами не при делах и не входят в тот заговор, который сейчас активно расковыривает Управа — сто пудов доложат Бурденке, какие союзники нынче появились у города. И про меня доложат, и про Машу — а значит, всё пойдёт на новый виток. И пойдёт уже сейчас — этой осенью, не зря же Каращук сказал про монастырь в Беленце.

И опять мы попадаем между Управой, которая ставит на нас эксперименты, и Колледжем, который, судя по всему, тоже в кровище замазался неслабо. А может, и Серёгу Соколова замазал…

— Пусть желание будет обоюдным, — завершила свою речь девушка — и они с братом исчезли, словно их и не было. А мне показалось, что щеки на мгновение коснулись тёплые мягкие губы. И — ничего больше.

Каращук застыл с «матюгальником» в опущенной руке. Разговор закончился странно — брат и сестра, как по мне, ясно дали понять, что плясок под дудку Управы не будет точно. Безопасник посмотрел на меня и на Машу, переглянулся с Семашко, махнул рукой: