Змеиное Море
Шрифт:
– Верхние уровни пусты.
Звон, чавкая ногами по грязи, подошел к Луну. Его хвост подергивался от возбуждения.
– Это лучшая колония, какую мы только могли заполучить, – сказал он. – Здесь столько места!
Крестец вышел и доложил, что он, Цветика и остальные охотники спустились почти к самым корням, на нижние жилые этажи, и не обнаружили никаких признаков крупных тварей, которые могли бы им угрожать.
– Там много грязи и жуков, а еще крошечных древесных обитателей, которые едят жуков, но больше ничего нет, – закончил Крестец. По его шипам стекали капля дождя. – В корнях и на земле, конечно,
Где-то в небе сверкнула молния, и все пригнулись, поморщившись. Нефрита сказала:
– Даже если внизу находится колония гобинов, сейчас нам все равно нужно где-то укрыться.
Жемчужина не посмотрела на нее, но сказала Крестцу:
– Отзови разведчиков и скажи им, чтобы начали разгружать корабли. Пусть этой ночью все остаются на этаже учителей. Обо всем остальном будем беспокоиться завтра.
Все разошлись, чтобы исполнить приказ. Арборы начали слезать с кораблей, неся с собой тяжелые корзины и сумки. Устав чувствовать себя бесполезным, Лун запрыгнул на борт «Валендеры», чтобы помочь. Река – учительница, организовывавшая работу на палубе, – крикнула собравшейся вокруг нее группке арборов:
– Сначала возьмите припасы! Нужно отнести внутрь продовольствие и спальные принадлежности, а обо всем остальном позаботимся позже!
Лун взял корзину, которую кто-то ему передал, и, взлетев, отнес ее обратно, к проему. Приземлившись, он втащил корзину в холл, откуда его направили по коридору в большое помещение. Там временно складировались все вещи, пока арборы не решили, что с ними делать. Лун подумал, что комната слишком маленькая и не вместит даже то, что находилось только на палубах двух кораблей, однако он знал, как быстро арборы умели все организовывать и приводить в порядок, так что решил промолчать и дать им самим со всем разобраться.
Когда он вернулся в коридор, группа учителей осторожно внесла внутрь выводки и птенцов. Лун прошел мимо Бубенчика, несшего выводок из Медного Неба. Одной рукой он держал маленькую королеву Стужу, другой – консорта Шипа. Самый маленький консорт – Горький – крепко держался за шею Бубенчика, и, судя по выражению лица арбора, ему было страшно неудобно. Когда они разминулись, Стужа, обращаясь к Луну, заявила:
– Здесь темно, мокро и плохо пахнет!
С этим было трудно поспорить. Лун сказал:
– Все будет хорошо.
«Главное, себе не забывай об этом напоминать», – подумал он.
Но, спеша разгрузить «Валендеру» и «Индалу», Лун позабыл о своих опасениях. Когда остальные окрыленные вернулись, им стало легче перемещать вещи с палубы на платформу, откуда арборы уносили их в древо. Ветер крепчал, но два корабля были привязаны к гигантской ветви настолько крепко, насколько это было возможно, и их паруса уже были сложены и закреплены. Корабли дрожали, но пока оставались на месте и не должны были пострадать.
Когда Лун поднял бочонок с палубы, мимо него с корзиной в руках прошла воительница с золотой чешуей. Он поднял глаза и увидел, кто это.
– Елея?
Елея была сестрой Нефриты, родившейся с ней в одном выводке. Она оставалась на «Индале», и, хотя Лун о ней спрашивал, у него не получилось повидаться с ней во время путешествия. Она вздрогнула и помедлила, словно собираясь что-то сказать. Но в тот же миг сильный порыв
Они успели снять все с палуб обоих кораблей и перенести часть содержимого трюма «Валендеры», когда дождь из надоедливой помехи вдруг превратился в сильнейший ливень. Ветер все крепчал, под его натиском начали раскачиваться ветви древ поменьше, и становилось все темнее – подступала ночь.
Порыв ветра сбросил с борта еще одного окрыленного, и арборы поменьше начали увязать в грязи. Лун подумал, что пора бы прекратить разгрузку на ночь. Еще не хватало, чтобы какого-нибудь арбора смыло с платформы или чтобы окрыленный врезался в ствол. Он поймал Песню и сказал ей, чтобы она направила всех остальных внутрь. Затем он согнал последних арборов с «Индалы» и, прорвавшись через ветер, перелетел на палубу «Валендеры».
По ней сновали арборы, помогавшие Нирану закрыть и надежно задраить люки, чтобы корабль не наполнился водой. Лун нашел Бусинку, которая разбирала последний навес из парусины, и помог ей сложить его.
– Нужно уходить внутрь. Здесь становится слишком опасно, – сказал он ей.
Бусинка рассеянно кивнула. С ее головы по гребням стекали ручейки воды, и она дрожала от усталости.
– Мы забрали все, что было на палубах, и все запасы продовольствия. Думаю, остальное можно пока оставить.
– Хорошо. – Лун увидел Флору и Корня, сидевших на ветви, и махнул им, подзывая к себе. Когда они опустились на палубу, он передал свернутую парусину Корню, а Бусинку – Флоре и сказал:
– Проследите, чтобы она попала внутрь. И скажите остальным, что на сегодня мы закончили.
Флора подхватила Бусинку и взмыла вверх, вернувшись на ветвь. Корень сказал:
– Знаешь, консорты вообще-то не должны этим заниматься, если только они не праотцы вроде Утеса.
Лун, собиравшийся от него отвернуться, помедлил и тяжело посмотрел на воина сверху вниз.
Корень попятился и, оправдываясь, сказал:
– Мне так всегда говорили.
Лун приподнял шипы.
– Быстро вернулся в древо.
Корень послушался.
Лун стремительно пересек палубу, поймал нескольких задержавшихся на ней арборов и окрыленных и отправил их вслед за остальными. Увы, Корень, вероятно, был прав. Но Лун провел большую часть жизни, скитаясь от городов к поселениям и лагерям земных обитателей, и одним из лучших способов быть принятым среди них было присоединиться к всеобщей работе. В маленьких поселениях это иногда требовалось даже от путников, желавших остаться хотя бы на несколько дней. И ему с трудом верилось в то, что настоящий консорт, выросший при дворе, просто стоял бы и бездельничал, пока остальные напряженно трудятся. «Можно спросить Утеса, Нефриту или Цветику, – подумал он. – Но они могут тебе ответить». И ответ мог ему не понравиться. Лун не представлял, что будет делать, если Нефрита скажет ему просто сидеть в сторонке и наблюдать. «Разве что умру от скуки и досады». Нет, уж лучше было продолжать притворяться, что он просто не знаком с их порядками – по крайней мере, пока. Он надеялся, что сможет долго поддерживать эту видимость.