Змеиный маг

Сегодня я обрушил на Эпло свой гнев note 1 . Это была неприятная задача. Наверное, немногие мне поверят, но необходимость выполнить ее огорчила меня. Возможно, мне было бы легче, если бы я не чувствовал себя отчасти виновным в этом.

Поняв, что приближается время, когда мы, патрины, станем достаточно сильны, чтобы разрушить ужасную тюрьму, в которую сартаны швырнули нас, и займем место повелителей вселенной, принадлежащее нам по праву, я выбрал одного из нас, чтобы он отправился вперед и изучил новые миры.

Я выбрал Эпло. Я выбрал его за сообразительность, за независимость мысли, за мужество, за умение приспосабливаться к новым обстоятельствам. Но, увы, все эти прекрасные качества привели к тому, что он восстал против меня. Поэтому я тоже виновен в том, что произошло.

Независимость мысли. Мне казалось, что она необходима, когда стоишь лицом к лицу с неизвестными мирами, созданными нашими древними врагами, сартанами, и населенными меншами note 2 . Это было жизненно необходимо для того, чтобы Эпло смог в любой ситуации действовать с умом и сноровкой и чтобы он никому ни в одном из этих миров не открыл, что мы, патрины, освободились от оков. В первых двух мирах он вел себя просто прекрасно, допустив всего несколько незначительных ошибок. А в третьем мире он предал и меня и себя note 3 .

Я явился к нему, когда он собирался отправиться в четвертый мир, мир воды, Челестру. Он находился тогда на борту своего корабля-драккора, добытого им на Арианусе, и готовился пройти через Врата Смерти. Когда Эпло увидел меня, он ничего не сказал. Он нисколько не удивился. Эпло словно ожидал меня, хотя на борту корабля был такой беспорядок, будто он поспешно готовился к отъезду. Конечно, он был в смятении.

Те, кто знает меня, могут назвать меня человеком с тяжелым характером, тяжелым и жестоким. Но я вырос в месте, жестокость которого намного превосходила мою. За свою жизнь я видел очень много боли и страданий и сам немало перенес. Но я не чудовище. Я не изверг. Я сделал с Эпло лишь то, на что меня толкала необходимость. Мне это не доставило удовольствия.

«Кто жалеет розгу, тот портит ребенка» — так гласит старая пословица меншей.

Поверь мне, Эпло, — той ночью я горевал из-за тебя. Но все это было сделано для твоего же блага, сын мой.

Для твоего же блага.

— Проклятие! Убирайся с дороги! — Эпло дал псу пинка.

Собака улизнула и забилась в темный угол трюма, переждать плохое настроение хозяина.

Но Эпло все-таки видел печальные глаза, наблюдавшие за ним из темноты. Он почувствовал угрызения совести, но это только усилило его раздражение и гнев. Эпло мрачно посмотрел на пса, потом — на беспорядок в трюме. Ящики, бочонки, коробки, мотки веревки валялись там, куда их бросили в спешке. Больше всего это напоминало крысиную нору, но сейчас Эпло было не до того, чтобы наводить порядок, хотя раньше он всегда следил за тем, чтобы груз был аккуратно уложен.

Он отчаянно спешил, чтобы покинуть Нексус прежде, чем властелин доберется до него. Эпло чувствовал себя не в своей тарелке, глядя на этот беспорядок, и у него просто руки чесались разобрать свалку. Резко повернувшись, он вышел наружу и направился к мостику. Собака тихо встала и, мягко ступая,

— Альфред! — он словно швырнул это слово в собаку. — Во всем виноват Альфред! Чертов сартан! Я не должен был позволять ему уйти. Мне следовало доставить его сюда, к повелителю, чтобы он сам разобрался с этим недотепой. Но кто бы мог подумать, что у этого рохли хватит решимости спрыгнуть с корабля! Можешь ты мне объяснить, как это случилось?

Эпло остановился, сердито и подозрительно глядя на собаку. Собака снова уселась, наклонила голову и с невинным видом уставилась на него. Услышав имя Альфреда, она дружелюбно замахала хвостом. Проворчав что-то себе под нос, Эпло пошел дальше, поглядывая по сторонам. Он с облегчением увидел, что корабль получил не слишком тяжелые повреждения. Магия рун, которыми Эпло покрыл корпус, защитила «Драконье крыло» от огненной среды Абарраха и от смертоносных заклинаний, которые посылали лазары note 4 , пытаясь угнать корабль.

Он совсем недавно прошел через Врата Смерти и, зная, что не стоит проходить их еще раз так быстро. При возвращении с Абарраха он потерял сознание. Нет, потерял — неточно сказано. Он сделал это нарочно. Обморок перешел в сон, который полностью вернул ему здоровье, исцелил раненную стрелой ногу и излечил от яда, который дал ему правитель Кайрин Некроса. После пробуждения Эпло был здоров телом, если не душой. Он почти жалел, что вообще проснулся. В его сознании сейчас был такой же беспорядок, как в трюме. Мысли, идеи, чувства — все перепуталось. Некоторые забились по темным углам и поджидали его там. Другие были разбросаны как попало. Небрежно сваленные в кучу, они могли рухнуть от малейшего толчка. Эпло знал, что, будь у него время, он быстро навел бы порядок, но времени у него не было. Да Эпло и не хотел, чтобы оно у него было. Он хотел бежать, скрыться.

Повелителю он отправил с гонцом отчет об Абаррахе и просил прощения за то, что не явился лично, оправдываясь необходимостью спешно ловить сбежавшего сартана.

«Повелитель, вы можете полностью сбросить Абаррах со счетов. Я нашел доказательства того, что сартаны и менши когда-то населяли этот никчемный кусок оплавленной скалы. Но климат оказался слишком суровым, и даже мощная магия сартанов не помогла им.

Его отчет был правдивым. Эпло не сказал ни слова лжи об Абаррахе. Но эта правда была подобна, свежей позолоте на прогнившей мебели. Эпло был почти уверен, что повелитель узнает о лжи своего слуги; у владыки Нексуса были свой способы узнавать, что у человека на уме… и на сердце.

Владыка Нексуса был единственным человеком, которого Эпло уважал и с чьим мнением считался. Единственным, кого Эпло боялся. Гнев повелителя был ужасен, а иногда и смертоносен. Его магия была неимоверно мощной. Ему первому еще юношей удалось вырваться из Лабиринта. Он был единственным из патринов — включая Эпло, — которому хватало мужества возвращаться в эту смертельно опасную тюрьму, сражаться с ужасающей магией и трудиться ради освобождения своего народа.

Эпло почувствовал озноб при мысли о возможности столкновения со своим господином. Он думал об этом почти непрерывно. Он не боялся ни боли, ни самой смерти. Ему было страшно увидеть в глазах повелителя разочарование, страшно потерять доверие человека, которыйгспас ему жизнь, который любил его как сына.

— Нет, — сказал Эпло собаке. — Давай-ка, отправимся в следующий мир, Челестру. И побыстрее, пока есть возможность. Я очень надеюсь, что постепенно разберусь в этой путанице внутри себя. И тогда после возвращения я смогу с чистой совестью встретиться с повелителем.

Он взошел на мостик и остановился, пристально глядя на рулевой камень. Решение было принято. Стоит только положить руки на покрытый рунами камень, и корабль разорвет магические цепи, соединяющие его с землей, и поплывет через розоватые сумерки Нексуса. Так что же он медлит?