Змеиный мох
Шрифт:
Впрочем, Славе во всех этих игрищах тоже пришлось поучаствовать, поскольку надо было оперативно готовить новые уставные документы. Задачу сильно облегчило и ускорило то, что Аркадий являлся единоличным владельцем компании, а устав не налагал никаких ограничений ни на продажу, ни на любые другие действия. Способ переоформления «Логиса» на меня выбрали хоть и довольно затратный, но быстрый и безопасный с точки зрения возможных претензий Полины.
— Не парься, — успокоил Аркадий. — Налог на дарение, конечно, придется заплатить очень нехилый, поскольку официально
Славе он насчет своей болезни все-таки признался, когда переоформляли устав. Тот меня не выдал. Сказал, что догадывался о чем-то подобном. За что я, разумеется, был ему очень благодарен.
— Так вот, парни. Все равно об этом молчите, — потребовал Аркадий, когда мы со всеми делами более или менее закончили. — Пока не узнаете, что я того… кончился. Не хочу, чтобы враги радовались, а друзья грустили.
— Послушай, а может, ты останешься здесь? — предложил я. — Буду рядом с тобой. У тебя же российское гражданство, в Питере постоянная прописка.
— Нет, — отрезал он. Так, что я сразу понял: даже пытаться уговаривать не стоит. — Там Диана. И неважно, что она даже не понимает, кто я. И потом… не хочу, чтобы ты наблюдал за этим. Там есть клиника… типа хосписа. Полный уход, красивые медсестры. Умру в окружении красавиц, всегда мечтал. Считай, что я просто уехал далеко. Туда, куда самолеты не летают. И где интернета нет. А завтра я со всеми попрощаюсь. С друзьями. То есть я буду знать, что попрощался. Им не надо.
В субботу вечером мы собрались в маленьком грузинском ресторанчике на Загородном. Человек двадцать. Я знал только Славу и Ивана — начальника лизинга. Кроме них, из «Логиса» больше не было никого. Все веселились от души. Мы со Славой старались держаться. Хотя шуточки скребли, как наждак.
«Ты что-то сдал, Аркаш. Это потому, что не пьешь, чертяка. С каких пор трезвенником заделался? И побрился зачем-то. Такие волосы были! Смотри, девушки любить не будут».
Он улыбался, смеялся, шутил в ответ. Я понять не мог, как ему удается. Откуда столько мужества и выдержки. И что при этом у него внутри.
Когда все уже расходились и прощались, он крепко обнял Славу. Я стоял рядом и слышал его слова:
— Спасибо за все, Славка. Об одном прошу: Денису помогай, как мне. Ну… Степану со Светой передам привет. Так! Никаких слез! Не смей! Все будет хорошо. Маришку и Юльку поцелуй от меня.
Дома мы проговорили почти всю ночь. Хотя и понятно было, что не наговоришься за прошедшую жизнь, и вперед тем более.
— Как-то бестолково у меня все вышло, — сказал Аркадий уже под утро. — Любил одну женщину, женился на другой. Вкалывал, как проклятый. Похоронил дочь… Не дай бог кому хоронить своих детей. И все-таки я благодарен Гале. За то, что была со мной, хоть и недолго. За то, что родила тебя. И что познакомила нас. Да, поздно, но познакомила.
Утром я отвез его в аэропорт.
— Все, Денис, иди, — зарегистрировавшись на рейс, он обнял меня. — Долгие проводы — не люблю. Помни, я уехал туда, где нет интернета.
Вернулся домой, ходил по квартире, как тигр по клетке, не находя себе места.
Как бы я хотел сейчас, чтобы Надя была рядом. Ничего такого — просто чтобы была рядом. Поехать к ней? Но не осталось у меня сейчас сил на разговоры, выяснения отношений. Ни на что.
Завтра…
=49
Если б я знал, чем кончится это самое завтра, лучше бы вообще не просыпался.
Бывают в Питере такие дни, в любое время года, даже в мороз, когда нечем дышать. Реально не хватает воздуха. Может стоять полный штиль, может задувать так, что пакеты удирают из помоек и подскакивают до десятого этажа, но воздух — тяжелый, густой, вязкий. Хочется вдохнуть глубже, еще глубже — и не помогает.
Утро вылупилось серое, прохладное — и душное. И на сердце было так же тяжело. От того, что уже произошло. И… от того, что должно было произойти? Предчувствие чего-то недоброго давило посильнее атмосферы.
Поставив машину, я привычно оглянулся в поисках голубого Тигуана, но не увидел. Это было странным — обычно Надя приезжала раньше. Включил сигнализацию, вышел со стоянки и вдруг услышал за спиной торопливый перестук каблуков.
— Денис!
Может, я случайно, сам того не заметив, заключил договор с дьяволом? Я ему душу, а он мне Надю? Или настолько микросхемы в голове перегрелись, что уже мерещится?
Остановился, обернулся. Она догнала меня, посмотрела снизу вверх, закусив губу. Спросила тихо:
— Попрощались?
Это был так неожиданно, что я даже растерялся. И только кивнул молча.
— Жаль, — вздохнула Надя, и мы пошли к входу, медленно-медленно, словно растягивая эти несколько десятков метров. — Я его сама не знала, видела только раза три или четыре. Но Славка много рассказывал. А ты не можешь к нему поехать?
— У меня первый допуск. Пять лет после увольнения. Знаешь, что это?
— Секретка? Но ведь к родственникам, кажется, пускают, разве нет? При болезни, на… — она запнулась, — на похороны.
— Да, пускают. Но мы-то официально не родственники. Можешь смеяться, меня выпустят, но только чтобы принять наследство. Это, как ни странно, разрешают. Независимо от наличия или отсутствия родства.
— Но ведь можно же как-то все оформить? Ну, не знаю, тест на ДНК сделать.
— Надюш… — вздохнул я. — Долго рассказывать. Сам по себе тест на ДНК ничего не значит. Дает два варианта ответа: «отцовство исключается» и «отцовство не исключается». И вероятность, если не исключается. Стопроцентной, кстати, не бывает. А дальше все в судебном порядке. Вот если б не было завещания, я с этим тестом мог бы через суд добиться права на наследство. Главная проблема в том, что отчим меня усыновил. Фактически надо отменить одно усыновление и оформить другое. А это очень мутно и сложно, особенно если речь идет о взрослом человеке.