Змеиный зуб
Шрифт:
Декер так увлекся рассматриванием картин, что поначалу не обратил никакого внимания на мебель. Мебель, однако, в квартире была и тоже могла сказать о многом. Чего стоила одна только старая, украшенная резьбой скамейка — такие обычно стоят в английских парках, а с обеих сторон от скамейки и вовсе располагались две перевернутые вверх дном урны, заменяющие столики. Чуть менее экстравагантно смотрелись шезлонг с лежащим на нем туристическим рюкзаком и два кресла-качалки. Зато в углах стояли старомодные уличные фонари. Деревянный пол хозяйка превратила
Ронда вернулась в комнату, держа в руках чашку с кофе для Декера и новый стакан с апельсиновым соком для себя.
— Интересное у вас тут местечко, — сказал детектив, приняв из ее рук чашку и поблагодарив за любезность. — У вас большой талант.
Ронда Клегг отхлебнула глоток из своего стакана.
— Этот интерьер не попадет в «Архитектурный дайджест», но меня он устраивает. — Взгляд ее стал жестким. — Сейчас полно всяких знаменитостей и тех, кто на них паразитирует. Как, по-вашему, бывшая подружка маньяка-убийцы может кого-нибудь заинтересовать?
Декер промолчал.
— Голливуд — гнусное местечко. Он так и притягивает к себе всяких ненормальных. Может, вам все-таки налить апельсинового сока с чем-нибудь бодрящим — со «Старым Джоном», например?
— Нет, Ронда, не надо. — Взгляд Декера остановился на рюкзаке. — Что, решили отправиться куда-нибудь отдохнуть? Спонтанный отпуск?
— Я уезжаю отсюда — по крайней мере до тех пор, пока не уляжется вся эта история. Кому, скажите, нужна такая известность?
Разумно, подумал про себя Декер и осторожно поставил свою чашку на одну из перевернутых урн.
— Сюда можно? — спросил он.
— Да это же просто урна, — рассмеялась Ронда. — Меня как-то не особенно беспокоит, если на ней останутся следы от чашек. — Она окинула Декера оценивающим взглядом. — А вы ничего. Потрахаться хотите?
— Нет, благодарю вас.
— Я сейчас, наверное, дерьмово выгляжу?
— Вы прекрасно выглядите, Ронда, — заверил девушку Декер и достал свой блокнот. — Знаете, чем скорее мы с вами начнем, тем скорее я от вас отстану.
— Вы собираетесь задавать мне вопросы о Харлане?
— Да.
— И зачем вам это надо? Он ведь мертв. — На глазах у Ронды выступили слезы. — Они все мертвы. Знаете, я всегда считала, что полицейские думают только о том, как бы им получше выглядеть, когда они выступают в суде в качестве свидетелей, да еще как бы им избить побольше цветных. Вы такой здоровенный — готова поспорить, что вам частенько доводилось избивать ниггеров.
— Мне? Да я только бумажки с места на место перекладываю, — сказал Декер.
— Да ладно врать-то. Вид у вас больно внушительный, детектив. Чувствую, задела вас за живое. У всех у нас есть какое-то прошлое... Так что не надо считать меня дурой или ненормальной только из-за того, что я связалась с чокнутым.
— Я вовсе не считаю вас ненормальной, Ронда. Сейчас, например, для меня совершенно очевидно, что вы очень ранимая женщина.
— Где,
Декер ничего на это не сказал. Ронда долго смотрела на него жестким, изучающим взглядом, а потом спросила:
— Вы ведь были там, верно? В ресторане «Эстель»?
— Да, я провел там весь вечер.
— Я видела вас по телику. Вы еще сказали, что такое в самом жутком кошмаре не привидится.
— Мне льстит, что вы запомнили мои слова.
— Про вас написали и в сегодняшней газете — с фотографией, с цитатами из того, что вы говорили, словом, выжали все, что можно. — Ронда бросила на Декера взгляд, в котором мелькнула искорка любопытства. — У вас на глазах были слезы.
— Правда?
— Да, правда. Вас что, и слезу пускать научили ваши психологи или какие-нибудь инструкторы по технике сострадания?
— Был бы рад соответствовать созданному вами имиджу железного мужчины, — грустно улыбнулся Декер. — Тогда бы я лучше спал по ночам.
Глаза Ронды снова увлажнились. Она вытерла их и провела ладонью по щекам.
— Вы мне в самом деле чем-то симпатичны. А вы точно не хотите потрахаться? Может, это немного подняло бы мне настроение.
— Боюсь, мне придется отказаться.
— Вы женаты?
— Да.
— Меня это не волнует.
— Зато это волнует меня. Может, мы начнем?
— Зачем вам надо меня допрашивать, если преступление и так уже раскрыто?
— Затем, что есть много вопросов, оставшихся без ответа.
— По поводу причин, побудивших его это сделать? — Ронда залпом допила содержимое своего стакана и положила ногу на ногу. — Черт меня побери, если я это знаю. У меня всегда был плохой вкус по части мужчин, но этот тип...
— Вы назвали себя бывшей девушкой Харлана.
— Это так и есть.
— Когда вы расстались?
— Вы имеете в виду, когда я его выперла? Месяца четыре назад.
— Почему вы это сделали?
— Почему? — Ронда горько усмехнулась. — Потому что я устала до чертиков от его бесконечной суеты. Более того, я устала от самого Харлана Манца. Этот недоносок никогда не мог осуществить никаких своих планов.
— Он был актером?
— Он был просто ублюдком.
Декер помолчал немного, ожидая продолжения. Ронда вздохнула и заговорила снова:
— Харлан был профессиональным неудачником. Неудачливым актером, неудачливым манекенщиком, неудачливым профессиональным теннисистом, неудачливым кобелем... Словом, за что бы он ни взялся, он никогда не мог добиться ничего путного. Он был просто ничтожеством, пустым местом.
— В квартире Харлана я видел киноафиши, на которых значилось его имя, — заметил Декер.
— Ну да, он был членом актерской ассоциации и постоянно таскал с собой удостоверяющую это карточку, чтобы при любой возможности совать ее под нос кому ни попадя. Все эти фильмы пылятся на полке и никогда не тиражировались даже на видеокассетах. Какое, вы сказали, у вас звание?