Змей книги бытия
Шрифт:
Так, по крайней мере, утверждают составители гримуаров, которые превозносят этот чудесный «секрет».
Сияющая десница (из старинного гримуара)
В «Индокитайском сборщике колосьев», опубликованном в Малакке в 1-й половине XIX столетия, приводится пример колдовства, не лишенный сходства с Сияющей десницей. К сожалению, мы не располагаем подробностями церемоний, используемых для его совершения; нам известен только результат: «Общественное любопытство, — пишет «Сборщик», — было живо возбуждено несколько дней назад раскрытием банды похитителей детей обоих полов. Это раскрытие было совершено благодаря усердию ткача шелковых тканей, который, прогуливаясь по улицам Кантона, узнал ребенка своего хозяина, потерявшегося несколько дней назад. Ребенок обратил на него остолбеневший взгляд и отказывался
Он все еще находился под чарами оцепенения но как только позвали жрецов Буддыи провели действенные церемонии, совершаемые в подобных случаях, так чары разрушились,и ребенок, проливая обильные слезы, признал своего хозяина и своего отца. Об этом деле и этом чуде немедленно сообщили правительству, которое приказало окружить место встречи похитителей детей. Было обнаружено шесть мужчин и три женщины, которые занимались этим ремеслом более двадцати лет. За это время они похитили несколько тысяч детей; в доме из них осталось не более десяти, и все находились под воздействием чар оцепенения, которые, подобно тем, что были наведены на сына ткача, разрушились благодаря молитвам и церемониям жрецов Будды» [331] .
331
Le Glaneur indouchinois du 8 juillet 1820.
Эти экзорцистские способности распространены среди служителей всех традиционных культов, и на это нелишне обратить внимание.
Посюсторонние представители небесного человечества и уполномоченные важных групп земных кандидатов в это человечество, жрецы всех культов обладают способностью заклинать коллективные силы Зла именем той коллективной силы Добра, которая называется сообществом Избранных. В данном случае немедленный успех экзорцизма — ведь это был экзорцизм — лишний раз доказывает, что состояние оцепенения, в которое были погружены дети, не было вызвано каким-либо наркотиком или любым другим искусственным средством, но явилось результатом оккультного воздействия, которое можно было бы назвать чарами оцепенения, говоря словами г-на де Мирвилю, рассказавшего эту историю [332] , или же дать ему менее архаичное и более модное сегодня название суггестивного феномена.
332
Des Esprits et de leurs manifestations diverses, t. 1, page 262.
Прежде чем приступить к описанию колдовства иного порядка, мы упомянем так называемые чары молчания, широко известные в судебных анналах колдовства. Их более точное наименование — обезболивающие чары [333] .
В сущности, это диаграмма, которую чаще всего чертят на крошечной полоске чрезвычайно тонкой бумаги. Маги, преследуемые в судебном порядке, уменьшая эту диаграмму до совершенно незаметного размера, умудрялись спрятать ее под ногтем пальца своей ноги или в пряди своих волос. До тех пор, пока у них не отнимали этот талисман, они переносили самые ужасные пытки, не испытывая ни малейшей дурноты и не рискуя, вследствие этого, лишиться чувств, неожиданно сделав окончательное признание в своих преступлениях.
333
Молчание колдуна на самом деле служит всего лишь следствием его обезболенного состояния.
Поэтому главной заботой истязателя было состричь ногти жертвы, сбрить его волосы (в случае необходимости — бороду) и, наконец, удалить волосы со всей поверхности его тела. Подсудимый мог считать себя счастливчиком, если палач ограничивался этими унизительными приготовлениями, не переходя к еще более оскорбительному обследованию.
Известны бесчисленные примеры бесстрастного поведения перед лицом палача благодаря чарам молчания.Это — «диплом» стоицизма, «аттестат» полнейшего безразличия к самому жестокому обращению. Его эффективность нельзя ставить под сомнение; им пользовались почти повсеместно, если верить авторам.
Палачи хорошо слышали, как в самый разгар допроса колдуны издавали стоны и даже крики, но достоверно доказано, что они никогда не видели, чтобы те проливали слезы, какие бы усилия ни прилагали для этого истязатели. Более того: судья был столь полно осведомлен о подобном бессилии проявлять феномен, служащий нормальным, непосредственным и первым следствием физической боли, что он извлекал из него серьезное доказательство вины обвиняемого. В таком случае, думал он, нужно произвести новое обследование. Как только диаграмма была найдена и сожжена, бормотание с сухимиглазами и без признаний переходило в вопли, прерываемые признаниями, — и слезы текли ручьем.
Все подлинные описания в этом вопросе совпадают. Что же касается извлекаемых отсюда выводов, то мы верим в проницательность читателя, которому хорошо известно и о чудесах самовнушения [334] , и о столь частых случаях истерической анестезии.
Пагубное воздействие колдуна вовсе не ограничивается гибелью людей и скота. Как говорится в пословице, вредить — его удел:и он стремится оправдать это изречение всеми способами. Порча, которую он наводил на урожай, считалась встарь далеко не последним свидетельством его всеобъемлющей недоброжелательности. Одному лишь его взгляду приписывали зловещее свойство делать землю бесплодной и вредить любому одушевленному существу; отсюда популярное выражение: «У него дурной глаз».
334
Поспешим добавить, что в этом есть нечто большее.
Кроме того, этот мерзавец, искусный в самых скверных занятиях, держал лавку с «порошками наследования», заразными вирусами и подкрепляющими эликсирами. Его цель? — Устранять всякое счастливое плодородие; мешать созреванию урожая и вызывать выкидыши у женщин; сеять смерть как в жилище, так и в хлеву. Творец этих «ценных» дел являл, подобно Янусу, две личины на выбор: отравителя или колдуна — двойная «специальность»!
Плесень, собранную ночью с черепов повешенных, он вымачивал в банках или перегонял в ретортах вместе с жабьей и гадючьей слюной. Растительное царство поставляло ему вперемешку свои яды, а животное — свои: и можно было видеть, как этот непримиримый враг людей и вещей, истощенный, оборванный и грязный, употреблял со смертоносными или кощунственными словами это губительное соединение разнородных компонентов, пораженных тем, что они смешаны вместе по случайной прихоти его безумия.
Выше мы уже указывали на смехотворное происхождение эликсиров, которые сам Дьявол, если верить Легенде, раздавал своим адептам на черной мессе. «Одна колдунья рассказывала в 1583 году, что она бросила в воздух немного порошка, переданного ей ее Хозяином, и из него родились эти зверьки, которые в короткое время истребили плоды земли» [335] . Само собой разумеется, ее сожгли.
Можно было бы без труда умножать аналогичные примеры, но я предпочитаю рассказать иную историю, поведанную несколькими демонографами [336] .
335
Boguet, Discours des Sorciers,page 243.
336
В частности Дельрио.
Некий крестьянин из Трирской епархии, наблюдая за своей дочерью (не старше восьми лет), сажавшей капусту на огороде, заметил, что она очень хорошо справляется с работой и поздравил ее с такой ловкостью. «У меня и другие дела спорятся, — загадочно сказал ребенок. — Погляди: погода ясная, на небе — ни облачка. Так покажи мне место в саду, где бы ты хотел, чтобы пошел дождь…» Ошеломленный отец указал на небольшую лужайку, расположенную за оградой; затем он увидел, как девочка отошла в сторонку. С растущим изумлением он наблюдал за тем, как она вырыла в земле ямку с помощью ветки орешника; после этого она наполнила выемку особой жидкостью, о происхождении которой я позволяю вам догадаться самим: дело в том, что ей не пришлось далеко ходить и нужно было всего лишь присесть для этого упражнения… Наконец, крестьянин увидел, как она бьет прутиком по поверхности этой искусственной лужицы, бормоча слова, которых ему не удалось расслышать. Внезапно зрителя, чей скепсис не могли поколебать эти странные приготовления, охватила дрожь: ему померещилось, будто над квадратной лужайкой сгустилось невесомое облачко; сомнений быть не могло: ведь солнце, по-прежнему сиявшее в прозрачной лазури, устремило свои лучи на эту легкую пелену и вызвало чудесную радугу — и вдруг этот сгусток рассыпался на множество мелких капель… Чудесным образом дождь шел только в установленных границах, и ни одна капля не упала за их пределами. Добрый малый, потрясенный тем, что у него в семье появилась столь ранняя колдунья, пожелал узнать, кто же был ее учителем в этом явно подозрительном искусстве. Засыпанная вопросами дочь, в конце концов, созналась, что мать отвела ее на Шабаш; что же касается ее умения, то она поклялась хранить тайну своего доброго дружка, Господина с раздвоенным копытом. Понятно, что эти откровения не могли умерить страха отца, к которому уже примешивались жгучие угрызения совести… Одним словом, он долго сомневался, но затем все же принял окончательное решение и, как добрый христианин, выдал собственную жену судье, умыв руки, подобно Пилату. «И была сожжена заживо», — так заканчивается хроника. Нет ничего проще и естественнее.