Змей на лезвии

Дворецкая Елизавета Алексеевна

Бер опасался, что беглецы изберут первый путь. Искать их на сложном, состоящем из множества волоков пути от Мсты до Днепра будет очень непросто, а догонять на Днепре и тем более в Киеве – еще сложнее. Была надежда на то, что Игмор с братией не посмеет явиться в Киев так скоро, не переждав даже одного лета подальше от мстителей. Ведь самые опасные в их глазах люди – Мистина и Лют Свенельдичи – с нетерпением ждут их как раз в Киеве.

– Пятеро мужиков молодых, чтобы в одной лодке… – стал вспоминать Ходотур, здешний старейшина и заодно хранитель погоста, который также служил гостевым домом для проезжающих торговых дружин. – В одной не было. В двух – было. Еще челнок у них. Там двое, там трое. Но они вместе были.

– Давно?

– А вот как Бурец свою пожню выкосил… на другой день они подгребли.

Ходотур был еще не особенно старый мужик, рослый, широкий и крепкий, с веселыми глазами, с носом уточкой, густыми русыми волосами и рыжей бородой, наполовину поседевшими, однако ноги ему отказывали в честной службе уже несколько лет, и передвигался он с известным трудом, опираясь на две клюки. Больше сидел дома, присматривая за обширным выводком невесток и внуков, потому и оказался в Забитицах в разгар сенокоса.

Описание тех пятерых, которое удалось добыть у Ходотура и пары-тройки других забитицких мужиков, отвечало искомому. Получилось, что, как Бер и ожидал, Игморова братия опережала его на три лунных четверти: они ведь тронулись в путь в ту же ночь, как случилось убийство, а Беру пришлось выждать, пока с Волхова уберется Святослав. После того отставание увеличилось дня на три-четыре: Бера задерживали расспросы, а беглецов – поиск пропитания. К веснякам, надо думать, они обращались только тогда, когда самим не удавалось ни рыбы наловить, ни кулика подстрелить.

– Так куда они двинулись? – скрывая волнение, спросил Бер.

– В Мерянию и двинулись! – Ходотур махнул клюкой на восток. – К Мерян-реке. Поздышка мой их повел через волок, полкольца дали. Он и отвел.

– Покажи, что дали, сделай милость!

Кликнув одну из невесток – Ходотур прикидывался, что их не различает, дескать, шустрят здесь, как мыши, – он велел подать ему ларец и, отгородившись от гостей крышкой, выудил оттуда половинку разрубленного серебряного кольца: обычного, из двух перевитых кусков серебряной проволоки. Такое могло оказаться у кого угодно.

– А где Поздышка? Он вернулся?

– На покосе, где ж ему быть в такую пору!

Уговорили послать мальца на покос за Поздышкой – косили уже далеко от Забитиц, на ночь домой не возвращались. Поздышка, как видно из его имени, младший сын Ходотура, всего зиму назад женившийся, был лицом так похож на отца, что это даже казалось смешным – тот же самый мужик, только пониже ростом, не такой пузатый, волосы светлые и бороденка пока жидкая.

– Ну так отвели мы их, – подтвердил он. – С Мальгой и Вьюшей, да лошадей взяли. У них лодчонки легкие, поклажи вовсе никакой, хоть на плечах неси. Вовсе худые гости, – он засмеялся, – на пятерых три ложки! Коли какое хлебово сварят, едят по очереди.

Волок от Мсты до озера Видимирь был не сплошным: большую его часть можно было проделать по воде речек и озер, на катках лошадьми тащили лишь малую часть.

– До самого Видимиря довели, там переночевали, да и домой.

– Слышал, о чем они меж собой толковали?

– Слышал, да все как всегда. Комаров, мол, много…

– Что они говорили: хотят, мол, в Видимире задержаться или дальше идти?

– Этого я не ведаю.

За волоком лежали земли мерянских князей, не подчиненные Хольмгарду. Беглецы могли об этом знать: хоть они и нездешние, но, как приближенные Святослава, осведомлены о том, с каких земель он получает дань и людей в войско, а с каких нет. С земли мери Киев уже двадцать лет ничего не получал, и, ясное дело, в ближнем кругу Святослава об этом говорилось не раз.

– Они могли остановиться в Видимире, – рассуждал Бер, – на какое-то время. Небось думают, что в Анундовых землях за ними гнаться не посмеют, можно отдохнуть, оглядеться…

– Это они напрасно, – покачал головой Вальгест. – Я знал одного, который убийцу брата догнал в самом Миклагарде, а был он с Зеландии. Зарубил прямо на площади, у самого цесаря на глазах.

– Не хотелось бы мне ехать в Миклагард, – Бер поскреб отрастающую бороду, – но если будет надо – я поеду!

– Давай-ка осторожнее, – предостерег Алдан. – Если они думают, что в Видимире им ничто не угрожает – пусть они не сразу узнают, как ошиблись. Чтобы у них не было времени исправить ошибку.

В итоге решили послать вперед того же Поздышку: он мог явиться в Видимирь, ни у кого не вызывая подозрений, и выяснить, сидит ли там кто-нибудь из тех пятерых. Бер выдал Ходотуру ногату за потерю работника, и Поздышка, очень довольный передышкой от косьбы, сел на лошадь и отправился в путь.

Ждали его три дня. Вернулся он с хорошими вестями: в Видимире обнаружились двое беглецов.

– Один который молодой, вот такой длинный, – невысокий Поздышка показал на вытянутую руку выше своей головы, – худой, глаза наглые, нос острый, ухмылка до ушей, вроде смазливый такой, но на беса похож.

– Это Девята, – уверенно определила Правена.

– А другой который самый из них старший, с носом вот таким, как у ворона!

– С темной бородой? Нос с горбинкой, брови черные, вот здесь такие залысины, глаза глубоко посаженные, карие?

– Точно так.

– Это Градимир.

– Нет, его по-другому как-то называли, – возразил Поздышка. – Варяжское имя какое-то. Короткое.

Правена удивленно раскрыла глаза, но Вальгест ее успокоил:

– Они, надо думать, назвались другими именами. Любой бы так сделал, если бы знал, что его ищут недобрые люди.

– Поедем же скорее! Сами и увидим!

– Если завтра тронетесь, так перед Перуновым днем попадете, – сказал Ходотур. – Не застанете из хозяев никого: видимирские в Перунов день дальше на восток ездят.

– В святилище?

– Камень у них там почитаемый. На Змеевом озере лежит, а до того озера от Видимиря еще верст с двадцать. Еще на день пути, примерно сказать.

– Так мы их дождемся, – сказала Правена.

– Нет, не стоит! – живо возразил Бер. – Тоже поедем на то другое озеро. Там ведь вся округа собирается, да, Ходята?