Змей на лезвии
Шрифт:
Тут ее стошнило. Пришлось, встав сперва на четвереньки, опять добраться до воды, а потом лечь под другой елью. Не было на ее памяти более удобного изголовья, чем выступ елового корня. Ни о чем не думая, Правена зажмурилась, переждала пожар под веками и не то заснула, не то обеспамятела.
Отыскалась Правена благодаря Лельче. Еще не рассвело толком, когда испуганная девушка принялась стучать в дверь погоста.
– Господина Берислава позови! – велела она Нечаю, отроку, что высунулся из двери, заспанно моргая.
Бер проснулся от стука и, услышав взволнованный женский голос, сразу подумал о Правене и
– Он ее увел! Невидимец тот увел! – тараторила Лельча. – Что за мной приходил! Она мне «волчий корень» дала, а перстень его себе взяла, вот он ее и увел!
О посещениях мертвеца Бер ничего не знал: Правена скрыла от него то, что выяснила сама, понимая, что иначе он не позволит ей ночевать в Горюновой избе. Наскоро одевшись, Бер, Алдан, Вальгест и несколько отроков побежали к Горюну. Рассвело едва настолько, чтобы можно было рассмотреть землю. Перед избой виднелись странные отпечатки: не ноги и не копыта.
– Да это вроде… – Бер глядел то на свою ладонь с растопыренными пальцами, то на следы. – На птичью лапу похоже…
В предрассветной прохладной мгле от этих слов пробирала дрожь: известно же, что гости из Нави приходят в облике птиц.
– Похоже, невестку твою увезли на здоровенном петухе! – мрачно пошутил Дюри, оружник.
– На том, что кричит в мрачных селениях Хель, – добавил Алдан.
Бер от ужаса не мог вымолвить ни слова: напугала его не Навь, а мысль, что по его беспечности Правена пропала, может быть, погибла!
– Пойдем, господин! – умоляла рядом Лельча, чуть не подпрыгивая от нетерпения. – Надо же искать ее!
– Где искать? Ты знаешь?
– Там же, где меня нашли. За Мирожкиной пустошью! Он ж туда ее повезет, чтоб ясна дня не видать! Живая ли, нет ли – она там будет!
– Она дело говорит, – одобрил Вальгест. – То место должно быть близко от того места, куда эти драуги пытаются увезти женщину.
– Веди! – велел Бер.
Он не очень надеялся, что Правену удастся найти на том же месте, но надо же было с чего-то начать!
Там пропажа и нашлась – чуть дальше, чем Лельча: та сумела выйти на покос, а Правена, не зная о нем, остановилась шагах в десяти от опушки. Разглядев под елью белое плать, Бер покрылся холодным потом от ужаса. Однако Правена оказалась жива и быстро проснулась, когда ее начали трясти. Ее платье было испачкано землей, будто она сама вылезла из могилы, лицо перемазано, ноги мокрые.
– Это здесь, рядом! – хрипло заговорила она, открыв глаза и узнав склонившихся над нею людей. – Могила. Они оба здесь, лежат в одной…
– Тебя саму чуть в могилу не утащили! – Стоя на коленях, Бер обнял ее. – Что же ты наделала, голова бедовая! А если бы они тебя под землю уволокли? Как бы я перед Сванхейд за тебя отвечал?
Придя в себя, Правена сумела, с помощью Бера, подняться на ноги и повела людей в лес. Удивительное дело, но прежний страх ее пропал: уже светло, вокруг много своих, и теперь она боялась только того, что не найдет поляны с ямой.
Ей казалось, что в конце ночи она, спасаясь от мертвецов, бежала долго, но поляна, усыпанная серой землей, обнаружилась шагах в двадцати от ручья.
– Вон там. – Правена указала место. – Вот здесь яма. Они оба там.
Яму было видно по просевшей земле. Вокруг отпечатались следы – человеческие принадлежали Правене, а ее ночные спутники оставили отпечатки огромных куриных лап…
В этот день путь продолжить не удалось. Сначала отвели в Боженки
– В этом деле их участвовало семеро, – рассказывал Бер, – двое погибли на месте, пятеро ушли. Убитых они унесли с собой. Бежали они на лодке, увезли два трупа. Довезли до этого места, здесь ненадолго остановились и похоронили их в лесу, подальше от людей. Летом тела далеко не увезешь, да еще в тесной лодке, но им надо было спешить – похоронили, как сумели. Эта могила – тоже след, а следов они оставлять не хотели, но не в реку же своих братьев спускать. Но эти двое плохо умерли и были погребены небрежно, поэтому не могли лежать спокойно.
Игмору, вожаку беглецов, Грим приходился родным братом, а Агмунд – зятем. Бер содрогнулся, подумав: что было на душе у Игмора с Добровоем, когда они торопливо закапывали тела родичей в простой яме, без единого погребального дара, не имея надежды вернуться… Такое оскорбление собственному роду – уже наказание за свершенное зло. Но недостаточное…
– Они стали выходить… и сами себя выдали, – подхватил Алдан. – Но теперь, благодаря отваге Правемиры, могилу эту мы нашли. Дальше ваш черед – обустройте, чтобы выходить они больше не хотели. И не могли. Там, откуда я родом, у таких мертвецов отрубают голову и прикладывают к ляжкам, это считается способом надежным. Но у вас, я думаю, есть свои способы таких злыдней успокоить.
Весняки принялись обсуждать, что предпринять: стоит ли разрыть могилу и сжечь тела, или достаточно посыпать вокруг маком-ведунцом [14] ; поставить над могилой маленький сруб-избушку, чтобы класть туда погребальные жертвы, или же принести два валуна – души поселятся в них, а тела не смогут из-под камней подняться. В эти разговоры Бер уже не вслушивался: при святилище в Боженках имелось немало мудрых людей, они придумают, как обезопасить себя.
Вместе с Алданом они вернулись в погост и застали там Правену; после бани она выглядела поздоровевшей и подбодрившейся. Белое платье, измазанное могильной землей, Лельча унесла стирать, взамен Правена надела серое, из тонкой шерсти. Глядя на нее, и не подумаешь, что только этой ночью ее едва не уволокли в безвестную могилу два беспокойных мертвяка. Только тени под глазами и чуть опухшие веки напоминали о ночных приключениях. Бер вспомнил, что она желала уйти вместе с Улебом, она вдова, а значит, и так наполовину на том свете. Оттого ли она так смела? Или это равнодушие к жизни – след сокрушившей ее потери? Но на сокрушенную женщину Правена не походила, напротив: с первой встречи на поминках восьмого дня Бер не видел ее такой оживленной, как сегодня.
14
Мак-ведунец: заговоренное маковое семя, которым посыпают могилы беспокойных мертвецов, и мертвец не может выйти, пока не пересчитает все зерна, но что не хватает времени до конца ночи. Для этих целей использовался дикий («самосейный») белый мак, головки которого содержат множество чрезвычайно мелких семян.